К Ли - Огонь и ярость

Рев толпы стал громче, люди хлопали. Мужчины и женщины встали и подняли кубки в честь Килана и Амалии.

Килан сел рядом с ней и выпил из своего кубка. Он посмотрел на нее и подмигнул.

Амалия рассмеялась, выпила еще, пока подавали еду.

Большие тарелки жареных поросят и ягненка расставили на столах, там был соус, зимние овощи и картофель. Корзинки горячего хлеба появились на столах, и все принялись за еду, музыканты играли, и музыка напоминала Амалии свист ветра над золотыми полями пшеницы в Скале.

Она наелась, напилась, и к концу ночи ее тревоги растаяли.

Она успокоилась, и это спокойствие разбило прибытие юноши.

Он пробежал мимо столов с гостями, никто не посмотрел на него. Только Амалия.

Он подошел к Килану, задыхаясь, в пыли, и шепнул что-то ему на ухо.

Килан слушал, бледнея. Он поблагодарил мальчика и отпустил его. Он молчал мгновение. Он смотрел вдаль, ничего не замечая, затерявшись в мыслях.

Амалия ерзала от тревоги, коснулась его руки.

— Что такое? Что он сказал?

Килан посмотрел на нее и выдохнул.

— Король Мацухару мертв, — сказал он, Амалия сжалась. — На Лордисбург напали.

— Кто?

Килан ответил не сразу, она склонилась к нему.

— Скажи мне.

Он встал, стиснув зубы.

— Твои друзья, — сказал он. — Волки.

Килан покинул столовую, гнев пылал в его венах, он мог изменить облик сейчас и полететь к королю Фенриру. Веками они хранили непростой мир, держались и притворялись людьми.

Король волков не знал, кого разозлил. Хоть его отец был дружелюбным, но его сын, король Ролло, не терпел никого вне Волков.

Воздух вдруг стал слишком горячим, и он сорвал тунику и майку и ушел к себе.

Тусклый свет пары свечей озарял большую, но простую комнату. Его деревянная кровать стояла посередине, сверху были тяжелые шкуры. Медвежья шкура лежала на колу у кровати, стоял сундук. Когда-то это был сундук его матери. Рубины украшали крышку и бока, там была медная окантовка. Она взяла его с собой из дальнего королевства, где ее выдали за его отца. Он хранил в сундуке вещи, как в память.

Его сундук был не таким красивым: простые четыре пряжки и только его одежда внутри. Огонь уже горел в камине, чаша с водой и кувшин стояли рядом. Шкуры висели и на каменных стенах.

Он сорвал одну в приступе гнева и встал у окна, смотрел на темную ночь снаружи, скрестив руки на широкой груди.

Память о матери сложно было вынести. Он смотрел на небо, понимая, что не мог скорбеть из-за смерти отца. Осознание, что он был в ответе за множество драконов, вызвало тревогу, сдавившую его горло. У него уже не было отца, у которого можно было спросить совета.

Ему нужен был кто-то опытный в этот миг.

Глава Регарда. Он не ожидал получить этот титул еще пару десятков лет.

Он прислонился к окну и вздохнул.

Король Мацухару был союзником. Помощь темных эльфов для безопасного пути через Драконий переход была ценной. Теперь темные эльфы отступят, вернуться домой, чтобы горевать и заниматься своими проблемами.

Он должен был изначально знать, что ничего не получится просто, и им придется бороться за каждое преимущество.

В дверь постучали, он вскинул брови, не понимая, кто посмел его тут потревожить.

Он прошел к двери и открыл ее, его гнев рассеялся, когда он увидел тревожные серебряные глаза Амалии.

Он прижал ладонь к дверному косяку и смотрел, как ее взгляд скользил по его голой груди до пояса штанов.

Она быстро посмотрела ему в глаза, краснея.

— Ты в порядке? — спросила она тихо, как трещащий огонь за его спиной.

Он склонился к ней и отклонил ее голову для нежного поцелуя.

— Буду, — сказал он. — Если войдешь ко мне.

Она закрыла глаза и поцеловала его в ответ. А потом шагнула назад.

— Завтра нам нужно подготовиться к прибытию лидеров других племен. Нам стоит отправить соболезнования темным эльфам и предложить помощь. Они ведь помогли нам с моим спасением.

Он кивнул, немного разочарованный, что она не вошла, но гордый, что она начинала звучать как настоящий лидер.

Он не жаловался. У него был поцелуй. Пока хватит. Он вспомнил, как раньше думал, что у него не будет любимой.

Амалия изменила все за миг. Он увидел ее во тьме корабля отца Мардука, их первое прикосновение изменило его так, что он не мог стать теперь прежним.

— Хорошо, — сказал он. — Хероки доставит наше послание в Лордисбург.

— Отлично. Все будет хорошо. Главное — не терять головы.

Он, посмеиваясь, прищурился.