Евгений Щепетнов - Диана. Найденыш

— Да что ты говоришь?! Да подай! Плевать мне на твое заявление! И на тебя плевать! Тоже мне, мамаша! Внучку не может подержать у себя! Пошли вы все в жопу! Все, все! Жизни нет никакой! Достали!

Распахнулась дверь, обдав Диану холодом из неухоженного, ободранного подъезда. Стекло в форточке окна на площадке было разбито, и морозный сибирский воздух свободно проникал в убогое помещение, давным-давно нуждавшееся в ремонте. Но ремонтировать никто не собирался — эти дома давно должны идти под снос, так что деньги вкладывать никто не будет. Но когда именно под снос — никто не знал. Так, в подвешенном состоянии можно жить и год, и пять лет, и двадцать — все зависит от удачи, и от того, с какой ноги сегодня встал глава города. А может, зависит и еще от чего-то — о чем жители, списанные вместе со своими домами не знают, и знать никак уж не могут. Их дело — терпеть и мечтать о новой квартире, о горячих батареях центрального отопления, о виде из окна не на стихийную помойку, а на садик с детской площадкой.

Но ничего этого Диана не знала. Затравленный зверек, лишенный любви, она жила только самыми простыми желаниями, можно сказать — инстинктами. Спрятаться в норку, добыть еду, согреться, уснуть. И все. Больше ничего. Ах да — еще посмотреть волшебный ящичек, окно в иной мир, в мир сказок и добра. Если бы можно было попасть туда, в этот ящичек!

По деревянной щелястой лестнице Диану буквально протащили — едва не волоком. Она кусала губы от боли, но не издала ни звука. И только слезы текли по щекам, противно холодя шею и плечи под тоненькой смесовой курточкой. Куртка холодная для этой погоды, уже морозы, первый снег выпал, но мама считала, что девчонка обойдется тем, что у нее есть. Небось не замерзнет. Пусть быстрее идет, тогда и согреется.

И они пошли. На улице темно, горят редкие фонари… страшно! Где-то там бегают волки… вот так ухватят за бочок, и унесут в лесок! И будут откусывать по кусочку…

Диане было холодно, а стало еще холоднее — она представила, как это больно — когда по-кусочку. Лучше бы сразу — откусили голову, и все тут! Она слышала по телевизору, как дяденька с бородой говорил, что все люди после смерти куда-то улетают. И там хорошо. Ну… там, куда они улетают. А тут они не должны грешить. Диана не знала, что такое грешить. Наверное грех, это когда она мешает маме целоваться с дяденьками. Но Диана старается не мешать. Только кушать очень хочется…

— Иди! Чего рот раззявила!

Диану буквально вздернули за руки вверх, как куклу — мама очень сильная, очень. Наверное, Диана скоро умрет. Мама ее очень не любит. Она уже сделала двенадцать абортов, а вот тринадцатый не успела, потому получилась Диана. Что такое аборты Диана не знает, но мама постоянно твердила ей, что тринадцатой должна быть она, Диана, и что сволочь, потому что выжила.

Что такого плохого в том, что она выжила — Диана тоже не знала. Ей бы добраться до дома, там что-нибудь съесть… например пирожок, который бабушка сунула ей в карман, и все будет хорошо. Она согреется, уснет… а во сне ничего не болит. И сны снятся хорошие!

Ей в прошлый раз приснилось, что у нее есть собака. Огромная такая! Как в телевизоре. Там такой смешной пес был… Диана проснулась с улыбкой, ей давно не было так хорошо. А потом стало плохо. Мама потащила ее к бабушке, и Диана знала, что ничем хорошим это не закончится. Бабушка тоже ее не любит. Сунет булочку, или пирожок, а у себя все равно не оставляет. Диана плохая. Никому не нужная. Только собачке! Но собачка во сне, а до дома еще идти и идти. Под джинсами только трусики — холодно. И ветер дует. Какой он холодный!

Диану начало трясти, плечо ужасно болело, хотелось немножко отдохнуть, но мама тащила ее и тащила… Мир начал расплываться, и Диане вдруг сделалось тепло и хорошо. Она потеряла сознание.

Женщина выругалась, с ненавистью и отвращением посмотрела на дочь, потом перевела взгляд на небо, усыпанное колючими ноябрьскими звездами, на темную, пустынную окраинную улицу, освещенную редкими фонарями, и вдруг решилась: она волоком оттащила девочку с тротуара, и подтащив к пустой, сваренной из листового металла остановке общественного транспорта, положила девчонку позади нее, в темноту, под напитанную ледяным холодом железную стенку. Еще раз воровато огляделась по сторонам, и уже не оглядываясь зашагала туда, куда собиралась идти. Домой, где ее ждет бутылка коньяка, крепкие объятья мужчины и свободная, счастливая жизнь. Потом скажет, что несчастная дочка вырвалась, убежала в темноту — мама ее искала, искала, так и не нашла. Поплачет на похоронах — еще и денег соберут на гроб и поминки, ведь такое несчастье! Такая маленькая девочка, и вот тебе! А потом все будет хорошо. Исмаил обещал ее взять замуж, а он богатый — у него пять торговых павильонов! И точки на базарах! И он такой хороший любовник…