Арсений Сухоницкий - Эмгед Гард / Мне достался божий сценарий и я не знаю, что с ним делать. Том 2 [СИ]

— Средняя магия: телепорт.

Я вошёл в него и сразу использовал способность перемещения, даже не заметил, как ко мне изо всех сил бежала Лалу. Я проигнорировал её. Сразу же обстановка лагеря Босса сменилась моей комнатой.

Я просто сел на кровать и начал смотреть в пол. Мои слезы сами текли, я ничего не мог поделать. Сейчас мне не так сильно хотелось умереть, что я чувствовал себя паршиво.

Думаю, что уже час прошёл, как я просто сижу и копаюсь во всех своих воспоминаниях из прошлого. На душе и сердце очень больно.

В комнату зашла Лалу. Я забыл запереться. Её быстро перенесли домой.

— Лио… я… — Начала было она.

— Почему? — Встал я озлобленный. — Почему ты мне не рассказала всё тогда, когда я тебя только увидел? Зачем ты всё это укрыла?

— Я… я… — Она смотрела на меня. На её глазах появились слёзы. — Я не хочу, что бы ты снова всё пережил, я до конца хотела сделать другую историю, что бы ты ни терзался! Я упросила Симонахранить тайну, так же как и деда с твоими родителями. Фейт тоже я уговорила не рассказывать тебе, не вини их всех!

Я внезапно понял. Будто что-то почувствовал на мгновение. Вещи, весь мир вокруг стал чуть более понятным, словно я на цыпочках за многочисленными шторами сумел разглядеть в этой жизни что-то настоящее, живое. Ради чего стоит жить.

Окно распахнулось, и в комнату ворвался холодный вечерний ветер, принеся с собой смутный шёпот чего-то старинного. Я закрыл глаза, и передо мной предстало лицо Эллис. Грудь пронзила какая-то тупая, бессмысленная боль. Руки сами собой обняли Лалу, а подбородок очутился на неё в макушке.

Спустя несколько минут девушка едва слышно прошептала: «Я хотела жить за нас двоих, ради вас всех. Ради тебя!». Затем она опустила взгляд и сильнее прижалась ко мне. Я подождал, пока её плач не утихнет, и мы сели на кровать.

Солнце совсем скрылось за горизонтом и мир вокруг нас опутало непроглядным ночным маревом. Я бросил взгляд на часы: была уже поздняя ночь. Мы так и не произнесли ни слова за всё это время. Только её горячее дыхание касалось моего плеча, да руки сжимали мою.

Наконец Лалу осмелилась разорвать воцарившуюся тишину:

— Не знаю, помнишь ли ты, но — Она посмотрела на меня взглядом, полным нежности и заботы и тихим голосом и продолжила, шмыгая носом совсем как маленькая, обиженная девочка — Но раньше твои волосы были чёрные-чёрные. Почти как океан перед рассветом — её лицо расцвело в какой-то особенной улыбке, совсем не похожей на те, что мне приходилось видеть раньше — когда Эллис… Она… когда это случилось, ты заперся в своей комнате и никого не пускал внутрь. Мы стучали, пытались с тобой заговорить, но никакого ответа. Спустя сутки дверь твоей комнаты медленно отворилась, и ты вышел наружу. Ты был весь бледный, а волосы приобрели этот пепельно-серый оттенок. «Почему вы все плачете?» — спросил тогда ты, бегло пройдясь взглядом по комнате и посмотрев на меня какими-то уж совсем детскими глазами. Тогда мы и начали понимать — с тобой что-то не так. Впоследствии оказалось, что ты напрочь забыл абсолютно всё: своё имя, прошлое, — словом всю жизнь. А дальше… Ты и так уже знаешь.

Я глубоко вздохнул и слабо улыбнулся. Её внимание и ласка пробудили во мне что-то. Что-то настоящее, живое, вытащившее разум из многолетнего анабиоза и подарившее ему надежду.

— Успокойся, сестрёнка — Я снова улыбнулся и потрепал её по голове — теперь всё будет хорошо. А сейчас… оставь меня одного, пожалуйста. Вот увидишь, завтра всё будет в порядке.

Выходя из комнаты, она обернулась и расцвела в тёплой и искренней улыбке. На её заплаканном, но счастливом лице это выглядело даже более милым, чем было на самом деле.

— Чтобы не случилось завтра… — Лалу отвела взгляд в сторону и глубоко вздохнула — каким бы человеком ты ни вышел отсюда, я приму тебя любого и всегда буду с тобой. И… как бы то ни было, я очень рада, что смогла хоть немного помочь тебе.

Она любит меня — в этом не было никаких сомнений. Но я пока ещё не был готов принять её чувства.

Дверь неслышно захлопнулась. Через полчаса в неё дверь постучали, и я отпер её. В коридоре не было ничего, кроме коробки, одиноко стоявшей у стены. Я открыл её и обнаружил множество детских вещей, которые прежде никогда не видел. Моих вещей.

Из окна в комнату подул свежий летний ветер.

— Симон! — я заорал так громко, как только мог.

Видимо, он услышал меня и начал оборачиваться в разные стороны. Мне пришлось самому на него бежать. Он меня не заметил, так что я прыгнул ему на спину с криком: