Тимур Рымжанов - Слуги ветра

Вот и получилось, что в жизни своей я кроме как играть и воровать ни чему и не научился. Справедливости ради скажу, что и в том, и в другом деле я преуспел. И играл на зависть многим, и воровал так, что у трезвого солдата из-под кушака золотую монету вытащить мог. Но ловкость рук — это еще не все. Главным моим козырем в таком нелегком промысле был особый дар. Некоторые называли его «кошачий глаз». Мне самому казалось, что ничего особенного я не умел, но караванщики вовремя заметили, что я в ночной мгле вижу ничуть не хуже, чем днем. Да и ви́деньем это назвать было нельзя, как и у всех, перед глазами тьма, да вот только не такая густая и кромешная. Ну кем мне с таким даром было стать еще? Воровское дело само собой прилипло.

Отведав в той самой харчевне с верандой под виноградными зарослями, что вчера обошел стороной, цыплят да молодой баранины, я в условленное время подошел к игорному дому Малиха, допивая из кувшина филадейское розовое вино. На мой взгляд, слишком ароматное, но сладкое и приятное на вкус, не та ядреная кислятина, что готовил Каис в своей винокурне за городом.

Присев в тени большой храмовой колонны прямо напротив городских ворот, я стал оглядываться по сторонам, привычно отмечая для себя знакомые и новые лица. Людей было немного, в это время богатые люди еще спят, а простой люд да слуги столичных жителей толпятся на центральном рынке, который готовился к приходу покупателей всю прошедшую ночь. Накануне праздников все горожане спешат запастись впрок. Никто не хочет остаться без угощения в самый разгар веселых торжеств, шествий и храмовых восхвалений.

Игорный дом Малиха был не для богачей, что уж тут говорить, даже из соседнего постоялого двора не всякий решится заглянуть в это злачное место. Популярностью он пользовался только у жителей городских окраин, трущоб, и честному гражданину стать в нем завсегдатаем не дадут. В домах богатых вельмож да сановников во время игры всегда присутствовал куратор. Человек, который бдительно следил за всеми раскладами и контролировал «кладовую», ту самую заветную стопку, что содержала в себе все оставшиеся кости, не попавшие в руки к игрокам. У Малиха было только двое кураторов, которые хоть и были весьма авторитетны, никак не могли усмотреть за всем, что творилось за двадцатью игровыми столиками, поэтому садились только рядом с достойными гостями.

Развалившись на теплых плитах, я даже немного задремал, рассеянно оглядывая окрестности и примыкающие к северной площади улицы. На мгновение мне показалось, что за темным провалом бойницы в городской стене промелькнул чей-то напряженный силуэт, но стоило мне устремить туда свой взгляд, как всякое движение гут же прекратилось. Наверное, птица пролетела или какой-то стражник бежал по внутреннему коридору спеша по поручению командира. Но неприятное чувство взгляда, устремленного на меня, возникло как-то само собой, словно за мной следили.

Ощущение того, что на меня смотрят, никак не хотело покидать. Я уже подумал было, что во всем виновато проклятое розовое вино, но стоило только спуститься в прохладный и уютный подвал игорного дома, как странное и тревожное чувство исчезло, словно его и не было вовсе.

Обычно играть я приходил поздно вечером, и в это время меня всегда встречал сам Малих — владелец. Сегодня, ближе к полудню, его конечно же еще не было. Он как человек уважаемый и состоятельный мог позволить себе долгий и беспечный сон. Я только скинул камзол и бросил его слуге у двери, который тут же исчез за плотной шторой, отделяющей зал для гостей от комнаты для прислуги и кухни. В зале было достаточно людей, которые, забыв о времени и сне, играли здесь всю прежнюю ночь. Их встревоженные и усталые выкрики слышались даже из-за плотных штор каждого полога, накрывающего игральный стол. Я невольно заметил маленькие, подсохшие капли крови у одного из настилов для игроков попроще, который к этому моменту уже пустовал. Значит, и в эту ночь не обошлось без поножовщины.

Задерживаться возле места недавней потасовки я не стал. Для меня приготовили игральный стол в самом дальнем углу, под единственным, круглым окошком, закрытым цветной мозаикой из стекол, сквозь которые на полупрозрачную ткань занавесок попадал солнечный свет с улицы. Удобно развалившись на мягких подушках, я попросил слугу подать мне полынного вина, разбавленного наполовину родниковой водой, и вяленого мяса со специями. Горечь полыни должна отбить приторный розовый вкус шиповника, а соленое мясо собьет горечь настойки, оставляя на языке приятное тепло, вызванное специями.