Киран Харгрейв - Девушка из чернил и звезд

Улица по-прежнему выглядела пустынной. Я держалась за дверную ручку, как будто земля была океаном, и отпустить ручку означало утонуть. В ушах снова стучало, и этот стук перекрывал жужжание насекомых и пронзительные крики воронов.

– Сюда, – я едва не подпрыгнула от неожиданности. – Иза, сюда.

Через щель в ставнях выглядывала Маша. Я отпустила дверную ручку и на деревянных ногах пересекла улицу.

Маша торопливо закрыла за мной дверь.

– Что ты делаешь там, одна?

– Па, его нет дома. И я не могу его найти, а на столе кровь… – Все это вылетело из меня само собой. Я протянула руку. Она дрожала, хотя я и приказала ей не дрожать.

– Иза, дыши.

Маша вытерла мне слезы и подвела к стулу. Потом разогнула мои сжатые пальцы, принесла с плиты миску с теплой водой и, смочив тряпицу, принялась оттирать пятно. Задняя дверь была открыта, и с пыльного двора тянуло легким ветерком.

– Это не кровь, – сказала Маша, хмурясь от усердия.

– Что?

– Это не кровь. Видишь? Я скребу, а оно не отскребается.

И действительно, пятно оставалось ярко-красным.

– Но если не кровь, то что тогда?

Маша пожала плечами.

– Чернила, надо думать.

– А где Па?

Из-за заднего порога донесся голос. Щурясь от солнца, я присмотрелась и разобрала на ярком, слепящем фоне силуэт широкой спины.

Пабло.

– Я видел, как он шел к рыночной площади. Живой и здоровый, только как будто испуганный. – Голос Пабло звучал не по-мальчишески звонко, но по-взрослому глубоко и даже с хрипотцой, как будто обламывался по краям.

Маша укоризненно поцокала языком.

– Так почему раньше не сказал?

Я с усилием сглотнула.

– А куда он шел?

– Наверно, решил забрать тебя из школы, когда услышал, что случилось.

– А что случилось?

– Так ты еще не знаешь? – негромко спросила Маша.

Я покачала головой.

– Может, нам лучше подождать, пока твой папа вернется… – сказала Маша.

– Нашли тело, – сказал Пабло.

– Пабло! – оборвала его мать.

– Что? Она хочет знать и так или иначе узнает.

– Ты хочешь попугать ее.

– Я не испугаюсь. – Я выпятила подбородок, показывая, что больше не плачу. – Можете сказать.

Маша отбросила тряпку, которой терла мои пальцы.

Пабло помялся, потом выпрямился и шагнул в тень.

– Сегодня утром в саду нашли девочку, – проворчал он.

Неверно истолковав мое молчание, Маша осторожно взяла меня за руку.

– Мертвую девочку. Убитую.

Молчание затягивалось, и первой его нарушила я сама.

– Кто она?

Маша посмотрела на сына. Он возвышался над ней, как гора. Два года вытянули его вверх, сделали из него мужчину. А Габо? Рос бы он так же, как я, или быстрее?

– Ее звали Ката. Ката Родригес.

Несколько долгих секунд я смотрела на него, ничего не чувствуя, слыша его голос через пульсацию в ушах. Вопросы поднимались, как вода у плотины, и мне пришлось прижать ладонь ко лбу, чтобы остановить их.

Маша взяла меня за руку.

– Тебе надо отдохнуть.

Я открыла было рот, но соседка предостерегающе подняла палец.

– Ни слова больше. Знаю, ты беспокоишься об отце, но он человек умный, и с ним ничего не случится.

Я послушно кивнула.

– Губернатор распорядился ввести комендантский час, пока… пока они не разберутся со всем этим.

– Комендантский час?

– Нам всем приказано сидеть по домам. Может быть, твой отец застрял где-то и ждет, когда можно будет вернуться. Он не простит мне, если я оставлю тебя без присмотра. Тем более после убийства.

Мы, все трое, поежились.

– Пойду домой и буду ждать там, – я поднялась, но Маша решительно заставила меня сесть.

– Тебе надо отдохнуть.

Она поднялась, прошла мимо своего сына в сад и стала собирать что-то с приземистого куста у двери.

Пабло повернулся ко мне. Лицо у него было широкое, но уже не круглое, а как будто порезанное углами вокруг щек и подбородка. Только глаза остались прежними, темно-карими. Я вдруг смутилась ни с того, ни с сего и опустила голову.

Маша вернулась в дом, налила воды из ведерка в кружку и протянула мне с двумя темными ягодами.

– Вот, выпей и съешь. Они помогут уснуть.

– Мне не надо…

– Ты пережила сильное потрясение. Съешь что-нибудь, а потом приляг в комнате Пабло и поспи, пока отец не вернется.

– Он не будет знать, где я!

– Я буду поглядывать в окошко. Глаз с улицы не спущу.

Маша положила на стол две ягодки. Я взяла их и прожевала. Ягоды были горьковатые, и от них чуточку защипало язык.

Съев без всякого желания немного хлеба, я прошла за Машей в комнату Пабло и легла на кровать. Мягкая подушка, пахнущие лавандой простыни… После ягод появилось ощущение тяжести. Мысли носились по кругу друг за дружкой, как собаки за собственным хвостом.