Киран Харгрейв - Девушка из чернил и звезд

– Смотри, мальчишечка, ты у меня на примете.

Дойдя до дома, я остановилась и прислонилась к стене, чувствуя себя так, словно спаслась от лесного пожара, отделавшись всего лишь ожогами. Пабло обеспокоенно посмотрел на меня, но я только зажмурилась.

Ты веришь в судьбу?

Адори убил своего отца. Если раньше у меня могли быть сомнения в его жестокости, то теперь их не осталось. С ним нужно быть настороже. И Люпе… Как он мог подумать, что она мертва? Его неверие придавило меня. Как убедить себя в обратном?

– Почему у тебя его мундир?

Я открыла глаза и посмотрела мимо Пабло в большую комнату с высокими окнами. Мужчины сидели вокруг светящегося осколка папиной палки и играли в карты. Никто из них даже не поднял головы.

– Иза, ты в порядке?

– Не называй меня так, – бросила я и прошла мимо. – Надо работать.

Он нахмурился, но мне было не до него. После разговора с губернатором внутри все дрожало. Я отбросила мундир. Не буду ничего для него делать. И Люпе заслуживает лучшего отца, чем убийца. Мне хотелось вернуться домой, и теперь, когда Мисс Ла пропала, карты были тем единственным, что связывало меня с домом. Повернувшись спиной к Пабло, я разложила материалы в углу. Звездные таблицы высохли, но, порванные и смазанные, они ни на что не годились.

Извини, Па . Я взглянула на полоску неба в высоком окне. Северная звезда блеснула в ответ. Если бы только привязать ее…

Я начала работать, представляя путь назад от того места, где сидела. Проложила маршрут вдоль берега. Изобразила паутинкой дельту реки, постепенный изгиб берега к Грису с его усыпанным зубами кровавым крестом, отметила границу леса и дорогу до Аринтана. Мои линии сошлись наконец с теми, которые я начертила в наш первый день на Забытых территориях, когда все воспринималось с волнением и страхом. Когда я, сидя у водопада, ощущала себя такой же безрассудно отважной, как Аринта, когда сердце было полно надежды, что мы найдем Люпе и что мамина карта раскроет свои тайные тропы.

Я достала древнюю карту, провела пальцем по ее поверхности и прошептала:

– Пожалуйста, изменись.

Но карта только шуршала насмешливо в ответ. Я свернула ее и убрала мою новую карту, эту мазню, совсем не похожую на то, что было у Па. Глупо и думать, что что-то получится. Я смотрела на нее и видела масштаб, пейзаж, ориентиры, но не понимала остров, который так жаждала увидеть. Он лежал, мертвый, на земле – чернила на бумаге и ничего больше. Папины карты всегда ощущались как нечто живое. Как будто кроме чернил и бумаги в них было что-то еще.

Но пытаться улучшить ее сейчас – бессмысленно. Слишком тяжелая голова, слишком устали глаза. Я опустила голову на сумку, подтянула к подбородку куртку – в комнате гулял сквозняк. Мужчины играли в карты и перебрасывались шуточками, а мне снились убитые давным-давно отцы и живые карты, подвижные, как песок под пальцами.

– Изабелла, – голос Пабло у самого уха. – Ты слышишь?

Я села. Прислушалась. Негромкий, едва слышимый за шумом ветра свист.

– Где губернатор? – устало спросил Хорхе.

– Надо поискать, – прошипел кто-то.

Мы с Пабло поднялись.

– Только не вы двое, будете под ногами путаться.

– Я могу помочь, – Пабло достал свой ножичек.

– С этим? – ухмыльнулся Маркес. – Ну уж нет. Возьми вот это.

Он снял с пояса второй меч.

Пабло взял его и, взглянув на меня, покачал головой.

– Оставайся здесь. Вернусь, как только выясню, что происходит.

Я кивнула. Мужчины обнажили мечи и молча вышли. Дверь закрылась. Я осталась одна.

Светящийся обломок все еще лежал на столе. Я сунула его за пояс и прислушалась, но свист не повторялся. Минуты тянулись за минутами, но только ветер завывал снаружи.

А потом… вскрик. Кто-то вскрикнул от боли. Гортанный звук вырвался и тут же смолк. По коже побежали мурашки.

Я достала папин клинок. Сидеть и ждать – такое не по мне. Я накинула губернаторский мундир, чтобы не выдать себя свечением и толкнула дверь.

Она громко заскрипела. Берег был пуст. За ним бурлило черное море. Костер, у которого сидели мы с Адори, потух.

Из-за дома донеслись приглушенные звуки борьбы. Стараясь не шуметь и даже не дышать, я пробралась вдоль стены, обогнула угол и… едва успела накрыть ладонью рот, чтобы удержать рванувшийся наружу крик.

Маркес лежал на земле, глядя в небо остекленевшими, невидящими глазами. Руки его были связаны впереди, но грудь еще поднималась и падала. Он был жив, но где же тот, кто напал на него?