Тимофей Печёрин: Ключи стихий

Он пробудился глухой ночью, когда над островом повисла полная луна. И сразу почувствовал, что произошло нечто нежелательное. Вероятно, именно это подспудное ощущение и пробудило его.

Себя он обнаружил на прежнем месте: в хижине из веток. Но знал наверняка — не один десяток лет минул с того дня, когда он нашел себе приют на этом острове.

Циновка, на которой он лежал, почти успела истлеть, а топчан — потемнеть. Хижина покосилась, то тут, то там в крыше зияли дыры, а вход наполовину обвалился. Так что из хижины пришлось выбираться, приседая, чуть ли не ползком. Да, привести жилище в порядок труда бы ему не составило. Но все равно эти заботы он решил отложить на потом. Прежде же следовало разобраться в произошедшем.

Выбравшись наружу и осмотревшись, он увидел, что джунгли подступили к хижине почти вплотную. Бывшие кусты и молоденькие деревца успели вырасти в настоящих исполинов. И теперь нависали над хлипкой, на первый взгляд постройкой из веток, кронами закрывая небо. Клочок земли рядом с хижиной зарос травой не менее двух футов в высоту.

Однако на этом победоносное наступление матери-природы и остановилось. Охранные заклинания, заблаговременно установленные вокруг хижины, сработали на славу. Успешно защищая затерянное среди джунглей жилище от падающих деревьев, разрушительных тропических ветров и ливней, а его хозяина — еще и от посягательств хищных зверей и отвратительных паразитов.

Куда идти теперь, он не забыл. Благодаря не только памяти, почти не пострадавшей от многолетнего сна, но и беспрерывно чадящему вулкану посреди острова. Этой самой надежной примете — способной пережить все человечество и других разумных обитателей мира скопом. Тем паче, если предчувствия, вызвавшие пробуждение, оказались ложными, переживать прочих двуногих осталось не так уж долго.

Вот только ложной оказалась, напротив, эта надежда, робко постучавшаяся в душу. Еще не доходя до пещеры, он заметил, что вход в нее открыт. В том, что сундука там уже нет, он убедился исключительно для успокоения совести. И это было очень, просто на редкость плохо — что сундук оказался в чужих руках.

Конечно, дерзких воров могли заинтересовать лишь золото и драгоценные камни, доверенные ему на хранение тогдашними союзниками-пиратами, без которых он вряд ли бы добрался до этого острова. Ведь заклинание Портала позволяло перемещаться, увы, только в знакомые места. Вполне возможно, что Ключ Огня неведомые кладоискатели попросту выкинули в море, не поняв его великой ценности. Однако он предпочитал рассчитывать на худшее. Тем более, потеря контроля сама по себе была злом.

Размышляя так, он прошел дальше по острову. Пока не набрел на трупы — не меньше десятка человеческих трупов, в жаре успевших изрядно разложиться и облезть.

Одним из трупов лакомился какой-то мелкий зверек. Но при виде приближающегося человека предпочел бросить трапезу и удрать — жизнь-то дороже.

Воняло от трупов нестерпимо. Но он смог пересилить брезгливость.

«Тоже сокровищ захотели, — проговорил он с ноткой злорадства, — но достались они другим… кое-кому в тот день явно повезло больше. Но у вас будет возможность отыграться. Теперь вы послужите мне… в деле возвращения сокровищ!»

Склонившись над одним из трупов — рядом с ним еще валялась трость — он вцепился в лицо мертвеца растопыренными узловатыми пальцами. И несколько мгновений впитывал остатки воспоминаний незадачливого охотника за сокровищами. Те проносились перед глазами, как картинки. Море, корабль под названием «Перст Сабрины», остров с вулканом, ну и, конечно же, схватка. Последнее сражение в жизни обладателя трости. Видел он и человека, из рук которого принял смерть тот, кто прежде был… пиратом по имени Гобан Золотой!

Этому-то Гобану он вернул некое подобие жизни в первую очередь. А затем обошел остальных мертвецов, простирая над ними руки. И трупы морских разбойников поднимались один за другим, окутанные зыбким бледным сиянием. Под стать лунному свету.

«Все, что требуется от вас — месть, — молвил он, обращаясь к сборищу мертвецов, точно командир к солдатам, — месть тем, кто когда-то убил вас. Все равно большего от вас не добиться».

Последнюю фразу он произнес с сожалением.

А затем напоследок осмотрелся, принюхиваясь… и чуя кое-что, помимо отвратительного запаха гниющих трупов.

«О-о-о… какая-то душа, — проговорил он, ухмыльнувшись, — покинувшая тело тоже здесь. И не находящая покоя по вине кого-то из живых. Кого-то, кто сильно сожалеет. Что ж… ее я тоже придумаю, как использовать. Возьму… про запас».