СкальдЪ - Ветер перемен

Что ж, теперь все понятно. А то я задавался себе вопросом, откуда у короля деньги? Понятно, что он их достает, например, из сейфа. Но кто этот сейф наполняет? Казначей, наверное…

И вообще, не думаю, что королям известно такое понятие, как зарплата.

Деньги пришлось самостоятельно убирать в сейф – кошельки оказались весьма увесистыми, похожие на небольшие сумки.

Наконец мы вышли в коридор. Два стюарда также приоделись и продолжали меня сопровождать.

– Ваше величество, – рыцарь перед дверьми снял шлем и поклонился. Его звали сир Осмунд Кеттлблэк. Это высокий, как и Таллад, выше шести футов, мускулистый мужчина, с крючковатым носом, кустистыми бровями и бурой бородищей лопатой. Выглядел он свирепо.

– Сир Осмунд, – я немного наклонил голову, вспоминая, что этот мужчина одно время был (или еще будет?) любовником Серсеи.

Рыцарь поздоровался со мной и застыл, ожидая приказания.

Я на миг растерялся, так как просто не знал, куда идти. Джоффри неплохо знал замок, и уж конечно был в курсе того, где пройдет завтрак, но я как-то смутно представлял, как туда пройти. Поэтому я остановился, кашлянул и нашел решение:

– Роберт, иди впереди.

Стюард кивнул и направился направо по коридору. Облегченно переведя дух, я пошел следом. За мной, с левой стороны пристроился сир Осмунд, а с другой, немного отстав, сир Таллад и второй стюард.

Спустившись по лестнице, прошли какой-то длинный переход, на развилке свернули влево.

Мы шли по богато обставленным коридорам – гранитные полы, мраморные стены, цветные витражи в окнах, многочисленные статуи и колонны, гобелены.

Путь в памяти практически не отложился. Я слышал, как впереди нарастает людской шум, и в такт шагов меня начало ощутимо потрясывать от напряжения, от выброса адреналина и от того, что я вот-вот увижу. Сердце стучало: бум-бум-бум.

У меня даже ладони вспотели – я вытер их о кафтан и решительно прикусил губу. Ничего страшного, будь собой, сделай вид, что все нормально, больше уверенности и независимую улыбку… – успокаивал я себя. Получалось неважно.

Мы прошли высокими двустворчатыми дверьми и стражники, стоящие по краям, отсалютовали мне копьями. Мы очутились в Бальном Зале Королевы – так назывались эти покои, как я узнал впоследствии.

– Его величество, король Джоффри Баратеон, первый этого имени, – провозгласил герольд, как только я вошел в зал – похоже, он ждал именно этого момента.

Все моментально встали. Шум стих, как отрезанный ножом. Время замерло. Сотни лиц и глаз повернулись в мою сторону.

Вся эта толпа разноцветным, мятым пятном промелькнула перед глазами. Лица мужчин и женщин, лордов и леди, красивые, бородатые, лысые, веселые, лукавые, озабоченные, внимательные, заинтересованные, мелькали, как карты в колоде, пока Роберт вел меня к месту в центре стола. Я шел и у меня в голове сидела одна, но очень здравая мысль – главное не споткнуться и не грохнуться прямо здесь, под сотней заинтересованных взглядов. Вот будет потеха-то!

В центре, между людьми, имелось пустое место. Именно к нему мы и подошли.

Роберт поклонился присутствующим лордам и отодвинул мой стул. Но прежде чем сесть, мне пришлось потратить некоторое время, здороваясь с родственниками и влиятельными людьми.

Лорд Тайвин, королева Серсея, лорд Киван, лорд Мейс, Тирион и другие лица, сменяли одно другое. Память Джоффри подсказывала их имена, я здоровался, спрашивал о здоровье, улыбался и старался не ляпнуть лишнего. Все они обращались ко мне на «вы» и я отвечал им тем же.

Наконец этот кошмар закончился и мне позволили сесть. Следом начали рассаживаться и другие люди.

Серсея, та женщина, что сейчас считалась матерью-королевой, оказалась от меня по правую руку. Слева сидел лорд Тайвин. За ним расположился тучный и веселый лорд Мейс, отец невесты.

Серсея величественно приподняла руку, показывая, что завтрак можно начинать.

На столах уже стояли медовые коврижки с черникой и орехами, окорок, зажаренная в сухарях рыба, различные фрукты. Еще там было одно очень необычное, как я узнал впоследствии, дорнийское блюдо – жареный лук, сыр и рубленые яйца под очень жгучим перцем.

Я осторожно попробовал кусочек, но есть много не стал. Наверняка от него сильно захочется пить. А много пить мне нельзя. И хотя травить меня будут на праздничном ужине, а не сейчас, бдительность терять не стоит.

Первые минут тридцать я сидел как на иголках. Начался пир. Музыканты ходили вдоль столов, играли на лютнях, волынках, скрипках. Какой-то полноватый человек, возможно шут, дурачился, строил рожи, пел дурным голосом и скакал на палке по центральному проходу между столами.