Андрей Колесник: Стихия Перемен

— Рад. Очень рад видеть здесь всех вас. Золотые руки и головы земли Брайдерийской. Давно мечтал заполучить вас в свое распоряжение. Прошу извинения за меры, которые вынужден был применить для приглашения. Согласитесь, в противном случае вы бы никогда не соизволили пойти на ответную любезность.

Из рядов отупевших от страха и дурных предчувствий выступил один. Дородный с густыми усами, хитроватым прищуром и красным отечным лицом. Такой типаж обычно называют «мужик». Иногда добавляют «настоящий». Как будто все остальные это дешевые слепки с золотого оригинала. Безвкусного и весьма упитанного.

Он еще не успел открыть рот, а я уже наперед мог предсказать все развитие нашего разговора. Но нужно было дать ему сказать хоть слово, чтобы убедиться, что я прав.

— Мы не станем марать руки, служа тебе, Властелин Зла! — начал он, настраиваясь на долгую бессмысленную беседу исполненную пустопорожних реплик о Добре и Зле.

— Достаточно. Уведите дядьку и подготовьте к торжественному жертвоприношению Семарглу в качестве барана, так как он баран по определению и есть. Следующий, — закончил я.

Дерзкого дурака с готовностью схватили под руки и потащили в подземелья. Вообще-то я пошутил, никто его убивать там не собирался. Этот строптивец будет в зависимости от дальнейшего развития событий либо нашим заложником, либо станет одним из множества живых щитов в грядущих наступлениях. Посмотрим, как ратники будут накалывать на стрелы и пики цвет своего ремесленничества.

— Я не сдамся! — напрягая мышцы всего тела, заголосил утаскиваемый под мышки мужик. Он брыкался и пытался кусать стальные наручи ухмыляющихся Мертводелов, умудряясь при этом гордо кричать: — Никто из нас не сломается! Мучь и пытай всех нас, но мы полны решимости, враг! Мы умрем, но не сдадимся!

Лично я видел на многих лицах отсутствие всякой решимости, что вполне объяснимо в случае с человеком, который готовится к Смерти «за идеалы». Нет, были в толпе конечно и подлинные кремни, их можно было различить по прямой осанке и твердому взгляду — но с ними я и говорить не стану. Моя цель все остальные. Привыкшие к уюту сытой жизни. Их приверженность царству держалась на уверенности в своем будущем и безопасности. Я у них эту уверенность отниму.

— Следующий! — повторил я. Зимеон наблюдающий эту радостную картину с башни от души веселился. Ненормальный. Никто не вышел.

— Замечательно. Тогда я, пожалуй, позволю себе объяснить, что от вас потребуется. Половина из вас отправится в Грейбрис, где все уже готово. Там вас ждет величайшая работа в вашей жизни. Другая половина останется тут, на случай если у царя хватит глупости, заявится прямо сюда. Для вас иная честь. Будете ковать доспех по особому образцу.

В общем-то, в этом не было необходимости, но мне пришла в голову мысль, что кое-какие наработки Химеллы можно было бы пустить в дело. Создать магическую броню нового поколения, так сказать.

В белоснежных северных лесах, на грязно-черных равнинах, на морских берегах, среди снега, на песчаных насыпях, под сенью южных садов, просто повсюду сейчас кипели битвы. Везде люди бились с людьми, а кое-где в дело вступали чудовища. И всяк считал себя если не правым, то кровно заинтересованным в оплаченной гривной, дукатом или той же руной победе.

… Высадившись на холодном северном берегу Белое воинство, преодолевая ломкий снег и недружелюбное упорство инеистых барханов, углубляясь в елово-льдистые заросли, подобно щупальцам гигантского спрута, протискивающимся между рифов. Все тракты и используемые и позабытые полнились беспрестанно текущими по ним отрядами северян.

Бурые мохнатые шкуры свешивали когтистые лапы с похожих на валуны плеч островитян, а снежинки падая с неба и верхушек деревьев, забивались в густые бороды, заплетенные косичками. Вместе с варварами по дорогам шли, не очень охочие до твердой земли, но привечающие серебро и добрую драку корсары, согнанные в единую банду твердой рукой Белой Матери. Особняком держались личные войска Матери, состоящие из зеркальноглазых, алхимиков и диких островных друидов, в кои-то веки выбравшихся на материк. Кроме того, в стороне от людских колонн, но параллельно им, пробирались пущами выведенные в зверинцах Саламата бестии, натасканные на всех кто встретится им на пути.

В Рудном крае Демигор рушил прииски и с демоническим оскалом слал на головы зеркальноглазых магические проклятия и отворял новые двери, выпуская из темницы своего больного разума легионы порождений Ночи. Белое воинство отвечало праведным огнем, поджигая лесное царство. Теперь Север тонул в сером, как рубаха нищего, дыму. Оказавшиеся между молотом и наковальней брайдерийцы претерпевали от «врагов», и отказывались открывать ворота «союзникам» — увещевания глашатаев Белого Воинства, о том, что сам царь поддержал его создания, воспринимались как оскорбление и подчас награждались презрительными плевками, а то и стрелами местных.