Дмитрий Басов - Кольцо

Тот молча кивнул.

— А что, подумаю! На старости лет окончательно испорчу свою репутацию, поселюсь тут мемуары писать. А этот олух Долгопут будет меня навещать. А откуда, Макс, вы так осведомлены о здешних местах?

Макс рассмеялся:

— Я же проходимец! Ну, если серьёзно: что за писатель, если ни разу эльфов не видел? В Ривенделл попасть не довелось, а сюда выбирался как-то, лет десять назад. Но я не сказал бы, что хорошо осведомлён. Так, похватал верхушки с опушки.

Хоббит покачал головой:

— Вы зря ёрничаете, Макс. Для писателя путешествия, может, и необходимость, если уж он решил писать о дальних странах и других народах. Но вообще… Возможно, вам кажутся бзиком старого хоббита мои нападки на Стива Долгопута. Но нет! Это позиция. Философия целого народа, веками лишь подтверждавшая свою верность. Если мы не решили всех проблем у себя в норе: не победили болезни, не изжили горести, не накормили всех голодных… Хотя голодных, конечно, накормили. Ну, много чего ещё не сделали. Есть чем заняться. Так зачем же тогда новые и новые земли, всё более опасные открытия, всё более дорогостоящие и грандиозные проекты изменения мира? Вот вы в космос летаете. Разве стали люди счастливее, узнав, что Арендель — путеводная звезда — не более чем ещё одна планета, раскалённая и ядовитая?

Макс, которого тирада хоббита застала врасплох, надолго задумался.

— Может быть, это добавило нам веры в свои силы? — медленно сказал он. — Видение мира у каждого народа зависит от его пути. А пути ведь могут быть разными. Но, между прочим, вы знаете, — огромное количество людей живут, вовсе не стремясь к звёздам, открытиям и новым землям. Ходят на работу, копаются в огороде, смотрят с друзьями футбол, любят своих детей и супруг, а то и поколачивают их «для их же блага»… И, боюсь, многие не только не подозревают, что Арендель — планета, но и не смогут найти его на небе.

И большинство из них по-своему хорошие, в чём-то замечательные люди. Только вот о звёздах с ними не поговоришь. Не надо им этого…

А всё же, какая красота вокруг! Ануминас — очень хороший город: добрый, зелёный, спокойный, красивый. Озеро… Но всё равно там нет такого ощущения. Как будто видишь мир впервые!

Профессор уже забыл о своих опасениях и с удовольствием поглядывал по сторонам.

— Да, есть тут что-то необычное. Некое изысканное умиротворение.

— Это магия, — сказал вдруг Элле. — Папа говорит, что всё побережье — земля эльфов. Исконная. Они живут в этих местах с самого начала. Ну, с самой далёкой древности. Даже раньше Ривенделла. И всё впитало их магию. И трава, и деревья, и камни, и море — вроде такие же, как везде, в других местах, да не такие. И это ощущается. Вот даже вы, Макс, говорите, что не способны к магии, а чувствуете.

— В этом есть смысл, — согласился профессор. — Только позвольте спросить, молодой человек, что имеется в виду под словами «впитало магию»? Такое возможно?

— Ну, — смутился немного Элле, — я не очень правильно сказал. Последствия от эльфийских воздействий. За тысячи лет здесь, может, не осталось места, где эльфы бы не жили, проходили, останавливались на ночлег, сражались или чего-нибудь выращивали… А они же часто воздействуют магией. Идёт эльф, видит дерево больное — он его подлечит. Или, когда заморозки поздние ударят, они что-то с цветами делают, чтобы те не завяли. Или на отдых остановятся — раньше, в старину особенно, — какие-нибудь охранные заклинания или маскировочные. И после них следы всех этих магических воздействий остаются и с веками накапливаются. А давно, рассказывают, здесь и эльдары жили. Ну, у эльфов легенды такие… Как будто бы эльдары были не такие, как сейчас эльфы, а больше похожи на людей. В смысле, что мир хотели изменить по своему разумению. От них особенно много магии осталось. Говорят, они даже пытались научить растения думать и разговаривать…

Профессор фыркнул:

— Пожалуй, тут уж они перегнули палку. Представляю: пойдет Адель в огород надёргать морковки да петрушки-синдерюшки всякой, а та ей: «Уйди, старушка, я тут о смысле бытия размышляю!»

Все засмеялись. Дорога меж тем добежала до развилки, асфальт свернул налево, к морю, а машина продолжила путь прямо — по грунтовке, немного пыльной, но ровной.

— Почти приехали, — радостно сказал Элле. — Поворот в посёлок был, а тут до нашего маяка совсем рядом.

Действительно, вильнув несколько раз, дорога стрельнула меж двух невысоких холмов и вышла к заливу. Далеко в море выдавалась узкая каменистая коса, в конце которой высился большой каменный маяк; к берегу коса поднималась, плавно перетекая в холм. Пикап остановился перед большими металлическими воротами. Гараж был частично сделан прямо в склоне холма и служил нижним этажом для домика смотрителя.