Владислав Бобков - Метаморф. Алчущий силы - 3

Убей или будь убитым — вот тот принцип, который исповедовал его «родной» мир.

Но мужчина все же понимал тот выбор, который должен сделать Макс.

— Я скажу тебе так, — Алекс решил немного рассказать о своем прошлом. — если ты помнишь, я говорил, что командовал несколькими сотнями ландскнехтов. Это беспринципные наемники, порой готовые убить за косой взгляд. Нам не раз и не два отдавали города на разграбление. Мы грабили, убивали, мучали и казнили. Я видел ужасы войны, о которых не напишут в книгах и обо этом не снимут фильмов. Знаешь почему?

Макс внимательно слушал, неторопливая речь чернокнижника чем-то завораживала.

— Все просто, потому что люди не захотят смотреть столь неприятные вещи. Одно дело слышать о них краем уха и другое видеть своими собственными глазами. И вот в таких условиях ты должен для себя решить, постараешься ли ты остаться человеком или превратится в безумного зверя.

Он отпил вина.

— Я выбрал человечность, но сказать намного легче, чем сделать. Именно поэтому я создал у себя в голове ряд правил, которым я следовал неукоснительно. Не было ни разу, когда я их нарушал.

Алекс начал загибать пальцы.

— Первое, я никогда не насиловал женщин. Более того, я следил, чтобы этим не увлекался и мой отряд. Ну или, как минимум, не убивали их после своих развлечений. Второе, я не драл малолеток. Знал бы ты сколько торгашей, рыцарей или других уродов пытались подсунуть их малолетних дочерей. Все они были посланы к черту. В-третьих, я никогда не убивал детей. — Вульфс споткнулся. — Кроме тех раз, когда их души были поглощены порождениями хаоса. Но это были уже не дети, а лишь мутировавшие куски плоти. Более того, каждый солдат из моего отряда знал, что за убийство детей они сами рискуют быть вздернутыми на ближайшем суку.

Мужчина загнул четвертый палец.

— И наконец четвертое. Я всегда старался держать слово и придерживаться, как буквы, так и духа любого соглашения. Если не считать, конечно же, работы с демонами. Этих ублюдков я готов обманывать хоть целый день. Да, возможно, этого не достаточно, чтобы называться честным человеком, но достаточно, чтобы зваться просто человеком.

Алекс серьезно взглянул на задумавшегося Макса.

— Поэтому прямо сейчас ты должен решить для себя, чем ты можешь пренебречь, а чем нет. И если твое решение будет идти против того, что привычно для меня, то лучше нам расстаться сейчас.

— Нет, — решительно отверг это предложение Зимин. — Я дал свое согласие стать твоими компаньоном. И не в моих правилах забирать слова назад. К тому же, что-то мне подсказывает, что рано или поздно я все равно бы столкнулся с такой проблемой и мне пришлось бы решать. Поэтому будем считать, что я сделал выбор. Хоть он мне и не нравится.

— Отлично, — ухмыльнулся Вульфс. — Надеюсь тогда больше не слышать этих сопливых разговоров о том, что убийство — это плохо и не стоит почем зря пытать и мучать своих убийц. Ну а скоро ты грохнешь парочку эльфов, лишишься своей моральной девственности и со смехом будешь смотреть на все свои говнострадашки.

— Да пошел ты. Все бы тебе только опошлить. — отмахнулся Макс.

— А тебе усложнить. — вернул подачу Алекс. — Ладно, коль уж закончили с моральными терзаниями и тяжелыми душевными выборами, то давай спланируем, что мы сделаем с нашими дорогими консервами на ножках.

— Не нравится мне все это, — тихо прошипел Гинз из клана Насандра. — Разве старейшины не решили не трогать эту отрыжку бездны?

— Заткнись Гинз. — буркнул идущий рядом Хоун, такой же рядовой темный эльф, как и его товарищ. — Ты не вправе обсуждать решения главной жрицы.

— Ну сам посуди, — Гинз все никак не унимался. Двое разведчиков осторожно обошли очередной туннель, убедившись, что основную группу никто не обнаружит. — Его уже пытались убить три раза. Три раза, Хоун. И он еще жив. А все нанятые убийцы мертвы. Тела последних, как я слышал, вообще не нашли.

Его товарищ промолчал, надеясь, что Гинз заткнется. Он ошибался.

— И вообще, раньше он вообще один бывало ходил и часто отрывался от проводников. Его надо было тогда ловить. А теперь с ним какой-то непонятный, проклятый богиней, маг плоти.

— Иногда я очень жалею, что ты мой брат, — Хоун смерил его нехорошим взглядом. — Будь иначе, я уже давно бы отдал тебя в пыточные жрицам. Небось тебе бы пришлись по душе десятки жреческих змеиных хлыстов, которую изорвут твою плоть в кровавое мясо. А из твоего длинного языка сделали бы какой-нибудь кожаный ремень.