Анатолий Нейтак - Эмиссар - Трансформация [СИ]

Да? И каковы же тогда возрастные требования для Старших мастеров?

Если сложить все факторы — что-то от пятнадцати-двадцати ванаг и выше. Не менее полутысячи бирелл. Правда, в явном виде возраст не назван… не важно. Ты передал мне схему своего нового жезла. Я тоже кое-что тебе передам. Вот!

Жанкарн принял новое знание немногим медленнее Ниллимы. И тотчас заинтересовался:

Что это?

Туманная Рука. Последняя модификация, адаптированная для закрепления на материальном носителе (у меня это заклятье “живёт” на перчатке под левую руку). Как показывает практика, Туманная Рука проникает даже сквозь многослойные боевые щиты Погонщиков, а в сочетании с пробойными заклятьями — сквозь физические щиты тоже. И рвёт их в клочья. В смысле, не щиты, а Погонщиков. Хорошая замена живой плети — и, что важнее, имеет больше функций, разве только травить и парализовать не может. Хотя над добавлением контактных проклятий с нужным действием ещё можно подумать…

Ты… ты успела подраться с…

Подробности узнаешь у Сорха, в третий раз повторю. Он же сообщит тебе новые вводные. Желаю дальнейших успехов, друг.

И тебе успехов. Только… не умри там, слышишь?

Постараюсь.

Вздохнув едва слышно, Ниллима оборвала связь двух сознаний. Потом вздохнула чуть громче и встала, а потом, переставляя ноги с очевидной медлительностью, пошла к берегу озерца. Туда, где её дожидался верный Осс.

Сосед

Да-а-а… забыл я о хрупкости живых и чувствующих существ. Забыл. А ведь Ниллима-то ещё долго продержалась. Окажись на её месте кто-то другой, поплоше и помягче, — вообще мог на хнычущие кусочки развалиться.

То, что она всего лишь на время утратила рабочий/бойцовский задор — истинное чудо!

Что с того, что женщины Дома Зверей не делают из своей внешности такого фетиша, как человечки? Лицо есть лицо, увечье есть увечье, и никакая интровертированность не поможет совсем уж наплевательски воспринимать подобное. Опять же, если бы суть заключалась только в этом… но уничтожение поселения Рептилий растревожило больную память, Кобьер предал, Кальфа умерла у неё на руках — и ни она, ни я НИЧЕГО не смогли с этим сделать…

О том, как близко прошлась смерть в ситуации с Погонщиками, не стоит даже говорить. Миг, когда убиваешь сама и отчётливо — до крайнего предела — понимаешь, что могут убить тебя, всегда меняет душу. Всегда оставляет шрамы.

Невидимые, конечно. Рубцы не тела, души. Но разве от этого легче?

Отпустить бы вожжи, дать ученице “на расслабиться” не жалкие четверть марог, а раз этак в десять-двадцать-тридцать больше… слишком давно она не отдыхала по-настоящему…

Но когда она верхом на Оссе, вновь вернувшись в обличье машир, возвращалась в форт, туманная стена границы Домов начала отодвигаться вдаль, в сторону территории Рептилий. И по этому признаку, подобному в чём-то отступлению моря перед тем, как на сушу обрушится тяжкая ярость цунами, старожилы определили: вот оно. Начинается.

Орда идёт!

Сорх

“Летать мне нравится. Очень нравится”.

Раньше шхарты пугали смеска. А кого бы не напугали хищные твари, весящие раз в десять больше тебя и вдобавок обладающие мерзким взрывным характером? Однажды Сорху довелось стать свидетелем пренеприятной сцены, в результате которой ничтожный, принёсший корм одному из этих выплодышей Дома Рептилий, заполучил глубокую, до кости, рваную рану на предплечье. А если бы не отшатнулся — вполне мог и вовсе лишиться руки: когда шхарт разевал на кормящего свою пасть, он явно нацеливался на добавку к своей обычной диете.

Однако нынче Сорх стал другим. Но, пожалуй, лишь в седле шхарта он осознал, насколько другим. Разучивая новые заклятья и осваивая новые артефакты, не осознавал; останавливая своё сердце во время допроса, вливая всю, без остатка, Силу в магический щит во время драки с Погонщиками, замирая от ужаса и гнева рядом с Ниллимой над заживо сгнивающим от подлого проклятия телом Кальфы — тоже не осознавал. Другим был занят по самое горло.

А вот в небе… поднявшись в этот светящийся вольный простор, ощущая рядом биение природной магии шхарта и его чувства, как продолжение собственных чувств…

“Ниллима. Кажется, я незаметно задолжал тебе гораздо больше, чем думал раньше.

Спасибо, наставница. Спасибо!”

Только одно омрачало искристую, доселе неведомую радость, усиленную неожиданно лёгкой победой над старым страхом: Сорх летел в Лабиринт, чтобы найти Кобьера… или, на худой конец, хотя бы слабый след этого вероломного поганца.