Дмитрий Ш. - Ветер Стихий том 2

– Госпожа Флинт, – вежливо склонив голову, сказав не подумав, под воздействием ассоциаций.

– Зови меня мать Кифая, юноша, – спокойно поправила женщина, затянувшись ароматным, терпким табачком. – Что привело тебя в наш дом? – неторопливо спросила, изучающе меня разглядывая всё ещё ясным взором.

– Светлого дня, мать кунан Кифая. Я бы хотел на время обрести приют у вашего очага. Если это не нарушит твой покой. За скромные дары. Поскольку такому путнику, как я, нужен отдых, – начал излагать просьбу в духе традиций. – Не надеться ли у вас свободного домика для меня и моих спутников. На четверых дари, – Аюни не в это число включать не стал.

Надеясь провести с собой как рабочий инструмент, то есть бесплатно.

– Так отчего же не пошёл в гостиницу? – полюбопытствовала со всё тем же безмятежным выражением лица.

– Мне больше по нраву домашний уют и покой. Да и еда в нём, кажется, вкуснее. С этим у Хаян, насколько вижу, лучше, чем у многих, – польстил. – К тому же мой кошель изрядно отощал в последнее время. Вскоре он вновь наполнится, но как минимум пару декад до этого счастливого момента где-то нужно переждать.

Намекнул, что не стоит ожидать от меня слишком многого. В плане денег. Отвечая на вопросы матери Кифая, рассказал, что с несколькими женщинами сбежал из сожжённого Шаль-Аллмара. С работой вопрос уже решил, осталось разобраться с жильём. Описав себя как тихого, скромного, безобидного парня. Прямо мечту, а не квартиранта. Такого, как бедного студента медицинской академии с большим багажом знаний по химии. Изворачивался, как умел, рассказывая о себе, избегая прямой лжи. Подумаешь, о чём-то умолчал, заботясь о её крепком сне. Пусть за это спасибо скажет. Она и сказала, только немного другими словами, не о том и не обо мне, указав трубкой на Аюни.

– Отчего твоя спутница постоянно ходит в маске, закутавшись в платок? Надеюсь, ничего заразного?

– Стеснительная она у меня. Очень. Только это не маска. Аюни, сними платок, – приказал.

Рассмотрев автокуклу, слегка изогнув губы, с иронией уточнила, – Говоришь, бедный странствующий философ и писатель? Мухи зря не прихлопнешь?

– Истинно так, – ещё раз скромно поклонился, не моргнув и глазом. – Аюни, свет очей моих, единственный подарок от хорошего друга, за подставленное ему в час нужды плечо.

– Точно плечо? – скосила взгляд единственного глаза значительно ниже, заставив почувствовать себя несколько неловко. – Многие за такой подарок…, – замолчала, сделав очередной долгий затяг, разжигая угли в трубке.

Выдохнув колечко дыма.

– А у вас можно грубо браниться? – невинно уточнил.

– Мне, да. Вот что, юноша, покажи-ка для начала руку. Если всё ещё не передумал воспользоваться нашим гостеприимством.

Без промедлений закатал рукав на той руке, на которой не было браслетов.

– Смешно, – бесстрастно прокомментировала старуха.

– Видите, не пробыл здесь и получаса, а уже принёс вам хорошее настроение, – улыбнулся старой жабе.

Я не обидчивый, я злопамятный, а это другое. Закатав второй рукав, показал родовой браслет кундар, не вызвавший у неё удивление.

– Где-то так и подумала, – прежним тоном высказала свои мысли совершенно непрошибаемая бабка.

Немного поторговавшись, сошлись на цене по золотому динару в декаду за небольшой двухкомнатный домик. Без включения в предоставляемые услуги питания, стирки, уборки, сказки на ночь про кошечек, что царапают спинку. Ничего, у меня свои кунан простаивают без дела. Вызвав служанку, позвонив в бронзовый колокольчик, мадам Флинт повелела ей отвести меня в третий дом двора Каменной сливы. Предупредив, что оплату за две декады вперёд она должна получить уже сегодня, до заката солнца. Иначе будет как вчера. На вопрос, а как было вчера, с доброжелательной улыбкой поведала, – Плохо. Кому-то было очень плохо. Но, не мне.

***

Некоторое время посидев в тишине, отдыхая после разбора счетов и отчётов от сестёр хозяек доходных домов, мать Кифая снова позвонила в колокольчик. Особым образом. Через несколько минут в комнату зашёл крепкого телосложения мужчина дари с короткой причёской.

– Да, мать Кифая, – почтительно поприветствовал главу рода.

Которая уже и не помнила, когда взвалила на себя эту тяжёлую ношу после смерти мужа и старшей сестры. С удовольствием бы от неё отказалась, уйдя на заслуженный отдых, да всё никак не могла выбрать, кому же передать дела. У кого-то опилки в голове, у кого-то руки не оттуда растут, у других детство до сих пор в одном месте играет, а некоторых и вовсе, будто роженицам подкинули бродячие обезьяны, выдав за детей Хаян. Удавила бы их всех, чтобы и себя не мучили, и других, да что тогда от рода останется. Рожки да ножки, на радость собакам.