Алекс Анжело - Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь [litres]

Вручение должно было начаться через несколько минут. Так сказал Ридж, поболтавший с Лиззи, секретарем заместительницы ректора. Сначала выступят подопечные магистра по музыкальному искусству, а следом слово возьмет ректор – все пройдет быстро, по делу и без растягивания дорогостоящего времени высокопоставленных гостей.

Касательно приза наша команда разделилась на два лагеря – Ридж и Даниэль получали большие выплаты на свои счета, а мы с Клаймом – двухнедельное летнее обучение у главы академии.

Наша четверка расположилась на первом ряду, неподалеку от банковских служащих в темных костюмах. Перед ними поставили стол с громоздкой, не в пример той, что использовалась перед Герадовой ночью, проверочной Маркеля.

Я отвернулась от ниши, смотря на импровизированную сцену, что поднималась от пола всего на ступеньку, и отстукивала пальцами по подлокотнику нервный ритм. Взгляды, буравящие спину, проникали под кожу, словно отравляя кровь. Основное беспокойство приносило внимание главы, но и Ивонна внесла свою лепту – пару минут назад при входе в зал мы пересеклись взглядами, и смотрела она так, словно прятала туза в рукаве.

– Он ничего тебе не сделает, – негромко произнес Даниэль, не поворачивая головы.

– Этот старик такой стремный, – сведя брови к переносице, прошептала я. Других слов для Сарманеля Райалина у меня не находилось. Ряд позади нас пустовал, поэтому никто не услышал моей фразы. Подслушивать же в этом месте никто не решится – слишком много важных шишек, да и магов воздуха, сбивавших все потоки.

Когда я склонила голову, волосы, словно шторки, закрыли лицо по бокам. Они едва достигали плеч, что оказалось весьма непривычно для этого мира. Поначалу мы планировали сделать стрижку лишь мне, обрезав лишнюю длину. Но после неудавшихся попыток Дарлы и Тильды и моих настоятельных замечаний, что быть лысой – не моя заветная мечта, за дело принялся Клайм. Медленно, но верно поработав и со мной, и с Конкордией, парень сотворил чудо – теперь мы были неотличимы.

Некромант покачал головой, не поняв меня, но объяснять я не стала – слишком рискованно.

Я порывалась вновь оглянуться на ложу Райалинов, но не из-за Сарманеля, а из-за его советника. Впервые за долгое время я увидела Горидаса, и, кажется, он изменился – то ли похудел, то ли выражение его лица рядом с главой выглядело слишком отталкивающим. Санкровен мужчины молчал. Вернувшись ранним утром от некроманта в дом Конкордии, я получила от служанки конверт с красивой открыткой-приглашением внутри. В ней сообщалось, что я обязана явиться на семейный ужин с главой рода. В самом низу открытки виднелась подпись советника. Адрес особняка не сообщался, указали лишь время прибытия партландера, что отвезет меня к месту сбора.

Узнав почерк Горидаса, я поддалась порыву и отправила ему послание через артефакт, интересуясь, как он. Но ответа так и не получила.

Некромант постоянно посматривал на меня – внимательно и проницательно. В отличие от меня Даниэль выглядел расслабленным и, сидя на обычном стуле, смотрелся едва ли не величественнее Сарманеля Райалина, восседавшего в шикарном кресле наверху.

Это определенно талант.

Церемония началась. Студенты сыграли незамысловатую, но вместе с тем запоминающуюся музыку, а одна девушка с шикарными волосами, заплетенными в длинную толстую косу, спела песню, рассказывающую легенду о Гераде, когда заветным сокровищем была вражеская принцесса.

Рука некроманта нашла мою, переплетая пальцы. Я сдавленно вздохнула, крепче сжимая его ладонь. По коже прошлись золотые искорки, и мы стремительно отпустили друг друга.

– После вручения нам надо поговорить наедине, – тихо сказал Даниэль, пока с возвышения убирали музыкальные инструменты, освобождая место для ректора.

– Что-то случилось? – инстинктивно забеспокоилась я.

Мне приходилось тщательно контролировать свою силу. Для всех после вчерашнего пробуждения Древня я находилась на грани истощения и пользоваться магией мне временно запрещалось. Простого сходства с Конкордией не хватало, и мы прибегли к этой уловке. Благо обстоятельства складывались в нашу пользу.

– Нет, но поговорить надо, – откликнулся Даниэль и, приложив указательный палец к губам, призвал к молчанию.

На сцену вышел ректор, держа в руках четыре треугольных медальона с темным камнем в середине, напоминающих медали, что вручают на соревнованиях.

Властно подняв руку, мужчина добился почти абсолютной тишины в зале и лишь тогда заговорил.