Вальтер Моэрс - Лабиринт Мечтающих Книг

– Что же это такое? – вырвалось у меня.

– Это Хобот Акуда Эдриёмера , идиот, – сказал кто-то, проходя мимо. – Ведь там написано, над тобой.

Я посмотрел наверх, и там действительно была табличка, на которой каллиграфическим шрифтом было выведено:

Это было действительно что-то новое, мои друзья! Имя Акуда Эдриёмера, конечно, было известно мне. Он был классиком цамонийской литературы, написавшим несколько очень неплохих стихотворений, но при чем тут «хобот»? О туннеле в Книгороде я еще никогда ничего не слышал. Я казался себе таким недалеким и провинциальным, что не решился задать еще один вопрос.

Я снова посмотрел вниз. Обшитая деревом пропасть, которая вела внутрь земли? Что это могло быть? Куда вела эта бездна? Почти все прохожие, которые спускались по ступеням, держали в руках лампы, свечи или факелы. Глубоко внизу можно было увидеть мелькающие крохотные огоньки. Что делали они там, в этой пропасти? Что там было интересного? Я перегнулся через перила, и неожиданно на меня дунул ветер, который исходил прямо из глубины бездны. Я отшатнулся от ограждения, как пораженный ударом кулака, и, влетев в толпу прохожих, извинился и остановился, слегка покачиваясь и приходя в себя. Это был запах катакомб, который сразил меня совершенно неожиданно со всей своей мощью! Микроскопически мелкая книжная пыль, испарения водорослей и грибов, солоноватая вода и экскременты насекомых – очевидная смесь подземного роста и распада. Так пахло в темноте под Книгородом! У меня кружилась голова, но легкая тошнота прошла сразу, как только исчез запах.

Пару прохожих рассмешило мое поведение, и я собрал сочувственные взгляды, какими обычно награждают пьяных. Батюшки мои! Я опять вел себя как серая мышка при первом посещении крупного города. Я чуть задумался. Что-то во мне строго запрещало во второй раз смотреть в бездну. Что это было, я смог узнать только в дальнейшем. Надо поскорее уйти отсюда! Я свернул на другую улицу и долго шел быстрым шагом по деревянному настилу, пока вновь не почувствовал под своими подошвами прочную мостовую.

Здесь закрывается Музей Ментальной живописи Мифореза , мои дорогие друзья, и начинается другая, вероятно, более объективная форма отчета о Книгороде. Но я надеюсь, что короткое путешествие помогло несколько прояснить состояние острого смятения, которое вызвал во мне шквал новых впечатлений. Одно, во всяком случае, было ясно: так дальше продолжаться не могло. Я бегал повсюду как обезглавленная курица. Мне срочно нужна была надежная информация, хорошо написанный путеводитель или что-то в этом духе. Недолго думая, я подошел к витрине ближайшей книжной лавки и заглянул в нее. Продавались ли здесь путеводители? Карты города? Карты окрестностей Книгорода? Список гостиниц тоже не помешал бы, так как мне уже было пора подумать о пристанище на ближайшие дни.

Позади меня что-то громко зашуршало, кто-то потянул меня за одежду, и я услышал, как чей-то тонкий голосок спросил: «Алло! Халлихалло! «Живая историческая газета», пожалуйста?»

Я обернулся. Позади меня стояло карликоподобное существо, покрытое дорожной пылью, и дерзко дергало меня за плащ. Оно было целиком обернуто в клочья бумаги с напечатанным на них текстом и выглядело, как газета на ногах, которая угодила под колеса и поэтому была полностью изорвана.

Зрелище было странным. Я изумился, но лишь на какое-то время, так как в моих воспоминаниях за время первого пребывания в Книгороде хорошо сохранились так называемые « живые газеты» . Это были деловые проворные гномы, так сказать, журналистские мальчики на побегушках, которые профессионально распространяли сплетни из культурной жизни. Я вспомнил, что за небольшие деньги от них можно было отрывать бумажные флажки, чтобы их прочесть. На бумаге было напечатано следующее:

«Шок в летнем домике! Мимолетте ван Биммель перенесла приступ бессилия после публикации ее нового романа «Год, прожитый зря»! Сможет ли она когда-нибудь вновь взяться за перо?»

Или:

«Драка Радиолариуса Рунка с Вартоком Шметтерлингом в «Золотом пере»! Писатели-соперники обоюдно обвиняют друг друга в присвоении идеи и в злоупотреблении алкоголем! Затем – примирение подвыпивших соперников!»