Анна Рэй - Самая плохая адептка [litres]

«Как-то раз на школьной прогулке тот самый мальчик опять дразнил Каю, больно дергал за косички и уже собирался толкнуть в грязную лужу. Вдруг перед обидчиком возник грозный зверь. Ростом он был с детей, за спиной виднелись крылышки, на лбу красовались рожки. Выглядело неизвестное животное угрожающе: с большой пастью и маленькими сердитыми глазками. Мальчик ужасно перепугался, заплакал и пообещал, что никогда больше не обидит Каю, если зверь уйдет…»

Матюша довольно оскалилась, Полли клацнула зубами, потто опять погрозили кому-то меховыми кулачками, а альрун Крылатик издал боевой клич. Я же постаралась отогнать мысль, что похожа на сумасшедшую, – сижу вечером в темном парке и читаю сказку… животным! Лучшее, что я могла сделать, – это поскорее дочитать историю, пойти спать и никому об этом не рассказывать!

«Кая сразу же узнала свою горгулью, – продолжила я. – «Ты пришла, чтобы меня защитить!» – счастливо улыбнулась девочка, обнимая странное существо за шею. Горгулья ничего не ответила, но за много-много лет она наконец почувствовала себя живой и нужной. А все почему?»

Я сделала паузу, а звери замерли в ожидании.

«А все потому, что одна маленькая девочка растопила ее каменное сердце. С тех пор в том городе все знали о необычной дружбе девочки и горгульи. Горожане к каменному зверю, который иногда оживал, привыкли, дети больше не обижали, наоборот – хотели подружиться…»

Полли громко вздохнула, закрыв лапками глаза, потто с двух сторон прижались к Матюше, альрун взмахнул крылом, отчего призрачные светящиеся фигурки девочки и горгульи закружились быстрее, а Матюша… улыбнулась. Радостно и широко.

Жаль, что именно в этот момент прозвучал первый сигнал горна. А значит, в академии объявили отбой.

– Нам нужно бежать! А то смотритель увидит, что вас нет, и мне попадет!

Я закрыла книгу, звери недовольно заверещали.

– Если понравилось, почитаю вам завтра новую сказку. Но сейчас пора спать. Пожалуйста, не подводите меня. Ректор Тори и так меня постоянно ругает и грозит выгнать из академии!

Полли замотала мордочкой, теперь уже недовольно фыркая, а Матюша серьезно кивнула и подхватила на руки потто. Раздался «вжих», и звери исчезли. Альрун, взмахнув крыльями, тоже полетел к зверинцу, а я побежала к корпусу. И ведь успела! Пригодились тренировки адепта Райта.

Уже засыпая, вспоминала прошедший день и особенно вечер. И вот что странно, я всегда думала, что моя любовь – растения! Но сегодня вдруг осознала, что магические звери мне тоже нравятся. За ними интересно наблюдать, она такие разные и забавные – смешные, серьезные и в то же время очень одинокие. Как та каменная горгулья из сказки. И если что-то случится, кто им поможет? Кто вылечит крыло гиппогрифу, чтобы он мог летать? Кто помоет горгулью, которая потому и каменеет, что за долгие годы грязь скапливается на шкуре? Кто исцелит рану на хвосте Полли или позаботится о Крылатике? И сколько еще таких одиноких магических животных, которых люди боятся брать домой, а лекари не знают, как лечить.

Мне всегда нравилось зельеварение. Но папенька и наш главный зельевар в итоге оказались правы, утверждая, что у меня поверхностные знания и дилетантский подход. Ведь все, что я умела, – это выявить спрос и сварганить несколько простеньких настоек, которые хорошо продавались. Серьезные лекарства и антидоты я никогда не готовила. Но здесь, в академии, передо мной открывались огромные возможности: получить знания и создать уникальные зелья для магических зверей. Может, позже я смогу открыть свою зооаптеку? И это будет не работа в «Кошмарековых зельях», где все меня считают дочерью владельца и удачливой выскочкой, это будет собственное дело! Нужное и полезное. Я смогу всем доказать, да тому же жениху и по трагической случайности ректору Провинциальной магической академии, что чего-то стою!

Лечить Грифа пришли не только преподаватели, но и студенты-старшекурсники. Остальные учащиеся младших курсов целительского факультета окружили зверинец, заглядывая в окна и двери. Внутрь разрешили зайти лишь избранным, то есть мне и моим одногруппникам. Ханка Беде скривила лицо при виде меня. И я ее понимала: после моих проказ, а в общем-то из-за ее собственной глупости, ректор Тори уже не считал Ханку лучшей студенткой и порой на занятиях отпускал колкие замечания. Со мной же в последние дни Амадор Тори держался подчеркнуто вежливо. Жаль. Несмотря на вредный характер и высокомерную манеру общения, жених мне по-прежнему нравился. Так хотелось, чтобы он улыбнулся, похвалил. Но пока я удостаивалась сухого: «Неплохо». Но хотя бы уже не называл меня «своим кошмаром» и «самой плохой адепткой».