Валерия Панина - Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ)

Ее саму больше волновало совершенно другое. Успеет ли ее Арден на праздник и где они проведут месяц его отпуска. Если бы ей дали возможность выбирать, то между суетой Козеполья и надзором Узамора она все-таки выбрала бы последний. Но в короткие редкие письма почему-то никогда не влазило ничего кроме 'люблю, скучаю...' в разных вариантах. Да и Арден, как человек служивый, не мог загадывать так далеко.

Мастер Артазель совершенно не изменился за то время, что они были знакомы. И расшитая фантастическими птицами занавесь, так восхищавшая и завораживающая маленькую Рыську, была все та же.

Стоя на пуфике и любуясь на себя в громадное зеркало, Росинта с удовольствием слушала уважаемого мастера.

- Как ты выросла, моя кошечка! Все-таки ты изумительно рыжая, и истинная красавица! Знаешь ли ты, что ее светлость герцогиня рю Филонель завидует тебе даже больше, чем твоей матери? Да-да. Эльфийка не эльфийка, а годы сказываются. Или, лучше сказать, столетия? Дави не дави жемчужниц, натягивая лицо, не натягивай, а все не шестнадцать. И столько снаружи, сколько внутри, мой цветочек... Ты думала уже, какое свадебное платье ты хочешь? И правильно. Я все уже знаю сам! Твой жених падет бездыханный при виде такой красоты!

- Мастер Артазель, мне жених нужен живой! - смеясь и краснея отвечала Рыся, поворачиваясь и разглядывая себя со всех сторон.

На следующий день ей почему-то захотелось непременной пойти к Армель и прогуляться с ней и детьми на море. Подоткнув юбки и разувшись, бродили по кромке воды, следя, как голые дети играют в догонялки с волнами, собирают ракушки и камушки, и то тузят друг дружку из-за добычи, то обнимаются и поют что-то бессмысленно-радостное.

На просьбу Росинты Мель нахмурилась, что-то встревоженно переспросила. Росинта, отказываясь, покачала головой, огорченно опустила плечи. Заговорила быстро, горячо, спрятала лицо в ладони. Мель сочувственно обняла, прижала к себе, успокаивающе зашептала.

Оставленные на полсекунды без внимания дети немедленно нырнули, а когда были выловлены маменькой и тетушкой, молча отнимали друг у друга бывшую медузу.

Глава двадцать девятая, именины.

Росинта была совершенно равнодушна к подаркам, если считать подарками подношения драгоценностей и тому подобного. И маленькие смешные безделушки от отца и братьев, или пирог, испеченный мамой специально для нее, ждала куда больше. Проснувшись в день рождения, лежала и жмурилась, тщательно притворяясь спящей, пока семья, шикая друг на друга, прокрадывалась в ее спальню, чем-то тихонько стучала, звенела и шуршала. Потом рядом с ней на постель присела мама, склонилась к уху, щекоча волосами, и прошептала:

- Рысенька! С днем рождения, доченька!

Рыся, не открывая глаз, обняла маму за шею, прижалась. Не успела отпустить и сесть, как младшие попрыгали на кровать, тиская, целуя и поздравляя. Свалили не только Рыську, но и маму. Подошел улыбающийся отец, помог Бруни выбраться из кучи-малы. Все, наконец, более-менее утихомирились, именинница выбралась из разгромленной кровати, надела халат и ее за руки потащили к накрытому столу.

- Мы сами все готовили! И пирог сами пекли, мама только немножко помогала, - гомонили братья и сестры, усаживая ее во главе стола, между родителями.

Завтракали шумно и весело, потом родители ушли, Росинта оделась и причесалась, а выставленные на время дети вернулись, помогать сестре принимать гостей и прибывающие подарки. За радостной суетой время прошло незаметно, но оставшись одна отдохнуть перед ужином и балом, фарга вдруг задумалась и погрустнела. Арден до сих пор не появился и от него ничего не принесли... Прошла к зеркалу, на ходу вытаскивая шпильки, села. Вдруг вскрикнула - на комоде лежала сафьяновая шкатулка, а рядом - букет необыкновенных, волшебных, невиданных никогда цветов. К букету была приколота крохотная записка с одним только словом. Рыся схватила букет, зарылась в нежные лепестки. Настроение взлетело выше небес. Не отпуская букета, открыла крышку. Под запиской 'От Фаррелов' лежало старинное красивейшее ожерелье и серьги. Гарнитур удивительно подходил к новому платью. И как это так вышло?

Невежливо опаздывать на собственный день рождения, особенно когда в качестве гостя на него должен прибыть не кто-нибудь, а Его Величество король Редьярд, лихорадочно думала Росинта, торопливо заканчивая одеваться с помощью горничных. Против обыкновения Туссиана Сузон долго возилась с прической, и, почти закончив, хмыкнула и решительной рукой разрушила созданный шедевр и начала творить новый. И горничные тоже невыносимо копались, пока в дверь не просунулась голова и не пропищала: