Тимофей Печёрин - Охота на Разрушителя

А еще лицо Разрушителя казалось Глебу смутно знакомым. Причем еще по той, прежней жизни, в которой Глеб и ведать не ведал и даже не догадывался, что магия существует на самом деле, что есть еще страны, где в качестве основного оружия до сих пор используются мечи да луки со стрелами. Где-то с этим субъектом Глеб в ту пору уже встречался — даром, что теперь Разрушитель был прикинут вполне по местной моде. Кольчуга, шлем рогатый.

Оттого и замешкался Глеб. Оттого и не только едва не пропустил приветствие Вольгрона, ответив на него в последний миг, да с какой-то неестественной суетливостью. Да вдобавок, что было много хуже, он не потянулся за спрятанным в сапог пистолетом, дабы пустить пулю столь удачно подвернувшемуся, оказавшемуся столь близко, Разрушителю Магии. То есть, не торопился делать то, для чего и был сюда послан — чтобы затем, не теряя ни мгновения, пытаться унести из крепости ноги.

Нет! Растерявшийся, озадаченный Глеб пытался вспомнить, где же все-таки он видел человека, известного теперь как треклятый Разрушитель.

И… вспомнил.

Очередная пассия Глеба (браку законному и стабильному он так и не сподобился) оказалась не чужда прекрасного. Что в небогатом, мягко говоря, провинциальном городке обычно было сосредоточено в двух местах: музее имени какой-то местной знаменитости, ныне почившей в бозе, да театре юного зрителя.

Этот-то театр пассия Глеба не только сама охотно посещала. Но и заманила как-то раз на спектакль его самого. Так вот, во время спектакля сия эстетка-энтузиастка легонько толкнула откровенно скучавшего Глеба локотком да зачем-то сказала, тыча пальцем в сторону сцены: «А ведь хорошо играют! Особенно вон тот… обаятельный мужчинка».

На что Глеб с ворчанием отозвался: «Этот… хе-хе… обаятельный как-то раз нам с пацанами за сигаретами бегал!»

И последнее не было хвастливым враньем в духе рыбацких и охотничьих баек. Пассия Глеба не знала, что понравившийся ей актер еще и подрабатывал — будучи на посылках у людей Виктора Каледина. Местного дельца, на которого работал и сам Глеб. Так что актеришку этого он вполне мог бы назвать коллегой. Правда, только в приступе нездоровой снисходительности. Забыв, что оный актер не ровня даже ему, Глебу, а так, шестерка. Низшее звено, что кормится объедками со стола нормальных пацанов. За что и бегает за сигаретами, например. Причем с благодарностью. В ТЮЗе-то он и вполовину столько не зарабатывал.

Сумел вспомнить Глеб и как звали актера-шныря.

— Илья… Криницкий?! — вырвалось у него.

И — о чудо: сам грозный Разрушитель теперь растерялся. Да вперил в Глеба взгляд: сперва недоуменный, а затем внимательный, изучающий. Не иначе, Глеб в точку попал. И названное оным имя с фамилией вовсе не являлись для этого типчика из пророчества пустым набором звуков.

— Илья, — словно окликнул озадаченного Разрушителя Глеб, — мне это… побазарить, в общем, нам нужно.

Именно так — «побазарить», а не сразу выстрелить в это личико несостоявшейся звезды.

Причина столь резкой перемены крылась в одной из привычек Глеба. Со времен беспокойной юности он привык делить все человечество на своих и чужих. Причем от чужих следовало ежесекундно ждать любой каверзы и подлости — а значит, лучше совершать ответную подлость самому, в том числе и вперед, так сказать, авансом. Со своими же, хоть и тоже конфликты возможны, но желательно бы все-таки сотрудничать. Помогать своим, поддерживать в меру возможностей и взаимных интересов.

Причем имелся тут один нюанс: в зависимости от ситуации Глеб мог счесть своим того, кого прежде либо относил к чужим, либо относился с откровенным пренебрежением. Вот, например старый знакомец-земляк, с коим вместе пришлось оказаться в этом далеком краю.

А коль так, то не мог Глеб Разрушителя, оказавшегося таким знакомцем-земляком, просто взять и застрелить — в упор и вероломно. По крайней мере, сразу не мог. Стремно же! Свой как-никак. Хоть и с оговорками.

Вероятно, Разрушитель и сам в свою очередь узнал Глеба. Когда подошел к нему почти вплотную — так близко, что даже и стрелять уже было необязательно. Глеб мог хоть мечом пронзить этого заигравшегося актеришку, хоть даже голыми руками шею сломать. Велико было искушение так и сделать. Но Глеб крепился из последних сил.

Наконец Разрушитель, он же Илья Криницкий, удостоил визави словесным ответом. Прозвучавшим к тому же на удивление обнадеживающе.

— По…базарить? — Криницкий не то переспросил, не то просто повторил неспешно, словно пробуя на вкус словечко из родного мира, — что ж, можно и побазарить. Пройдем…те. Со мной.