Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Битва за трон

Вот мне и пришлось торчать в зале под пристальными взглядами теннов.

Харальд Безбородый, который вчера отдал мне свою накидку, показался мне самым смелым из молодых воинов и к тому же одаренным поэтом. Если бы в те дни мое сердце не так сильно окаменело, я бы, может, залилась краской, услышав его куплеты, в которых пространно и подробно воспевались мои прелести.

Посреди одного из таких панегириков в зал ворвался Гюнтер с двумя сопровождающими и с порога потребовал медовухи. Не знаю, где он провел весь день, но лицо его раскраснелось от холода, а на накидку и штаны налип снег. Когда мой новый хозяин расстегнул фибулу и сбросил накидку, я увидела у него на шее бриллиант Мелисанды и громко ахнула.

Сверкающая бриллиантовая слеза смотрелась разительно неуместно в ямке у основания могучей шеи скальда. Прежде я даже и не задумывалась, куда мог подеваться мой камень: очевидно, он проделал путь на чужбину в нашем багаже, неприкосновенный для людей д’Эгльмора, как и кассилианское оружие Жослена. «Неудивительно, – рассудила я. – Я бы скорее рискнула обокрасть префекта Кассилианского Братства, нежели Мелисанду Шахризай». Хуторяне в комнате тоже заметили бриллиант и восторженно завопили, а Гюнтер довольно рассмеялся и поводил толстым указательным пальцем под черным бархатным шнурком, заставляя подвеску искриться.

Проклятый камень не дал мне порадоваться его исчезновению, обнаружившись до того, как я о нем вспомнила, только украшал он теперь не мою шею, а моего хозяина-скальда. Я словно наяву ощутила прикосновение Мелисанды, почувствовала ее присутствие в своей жизни и впала в отчаяние.

– Ангелийка! – завопил Гюнтер, увидев меня у очага. Я встала и присела в заученном реверансе, с опущенной головой ожидая, пока господин приблизится. – Я жутко оголодал! – Сильные руки подхватили меня за талию и оторвали от земли, жесткие губы впились в мои крепким поцелуем. Потом Гюнтер отвернулся от меня и, удерживая на весу, расхохотался. – Гляньте-ка на нее! – крикнул он мужчинам. – Эта ангелийская крошка не тяжелее моей левой ноги. Как думаете, она хоть догадывается, что такое настоящий мужик?

– От тебя ей этого не узнать, – резко осадила его Хедвиг, показавшись из кухни с половником, который держала на манер меча. – Опусти девочку, Гюнтер Арнлаугсон!

– Ага, сейчас и сразу на спину! – объявил он, ставя меня на ноги, и снова смачно поцеловал в губы. Никогда прежде не встречала такого волосатого мужчину, его поцелуи из-за бороды и усов ощущались как-то неправильно. – Вот так! Чего хмуришься, ангелийка?

Прежде я не питала ненависти к своим любовникам, поскольку добровольно соглашалась на каждое свидание из почтения к Наамах. Но мигом возненавидела этого мужлана, из-за предательства получившего меня в собственность, когда он вознамерился употребить меня без спросу, руководствуясь лишь приступом похоти.

– Я служу своему хозяину, – стоически ответила я.

Гюнтер Арнлаугсон пребывал в хорошем настроении и не уловил в моих словах сарказма.

– И пока что у тебя отлично получается мне служить, разрази меня гром! – добродушно похвалил он, затем снова подхватил меня на руки и перебросил через плечо, словно мешок. – Если не вернусь через пару часов, принесите эля и мяса, – повелел он теннам, широким шагом выходя из зала.

Беспомощная как ребенок, я висела у него на плече, слушая вульгарные выкрики и напутствия, несшиеся нам вслед. Телом я чувствовала, как под шерстяной туникой упруго перекатывались могучие мускулы; Элуа и его Спутники мне свидетели, воины-скальды – настоящие великаны. Переступив порог своих скромных покоев, Гюнтер захлопнул дверь, поставил меня на ноги и отвернулся, чтобы разжечь в очаге огонь. В небольшой комнате со стенами, обитыми досками, не было ничего, кроме грубо сколоченной кровати, заваленной шкурами, и груды доспехов в углу: из-под щита выглядывали кожа и железо.