Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Битва за трон

Я перевела слова Русса для Друстана, который коротко кивнул. Как бы молод и влюблен он ни был, но все же не стал бы рисковать жизнями своих людей ради отчаянного наступления наобум.

– Завтра на рассвете, – сказал Хозяин Проливов, поворачиваясь к нам лицом, бледным и жутким на фоне темнеющих небес, – море отнесет вас, куда пожелаете. Будьте готовы.

– Будем, – поежившись, прошептала я.

И он нас отпустил.

Гилдас и Тилиан поспешно взялись за ручки бронзовой чаши, аккуратно сняли ее с треноги и бережно понесли к лестнице. А дальше принялись осторожно, ступенька за ступенькой спускаться к морю. Да, такой работе не позавидуешь.

Возвращаясь к башне, я окинула ее взглядом снизу доверху. В витражных заглубленных окнах горел свет, отбрасывая на каменные ниши янтарные, кобальтовые, рубиновые и изумрудные блики. Комната на самой вершине казалась охваченной радужным огнем.

Гиацинт.

Мы готовились отплыть на рассвете.

Нетрудно догадаться, что большую часть вечера мы провели, строя планы. Слуги принесли перья, чернила и чистый пергамент – писчей бумаги на Трех Сестрах не водилось. Я набросала карту Земли Ангелов и принялась наносить на нее районы боевых действий, а Русс, Жослен и Друстан, заглядывая мне через плечо, подсказывали под руку дополнения и коррективы.

Звучала чудовищная смесь ангелийского, круитского и каэрдианского языков. Я не успевала переводить. Наверняка любому постороннему человеку наш разговор показался бы совершенной тарабарщиной, однако мы друг друга неплохо понимали.

Гиацинт молчал, в его глазах залегли тени.

Конечно, мы описали ему увиденное в волшебной бронзовой чаше Хозяина Проливов. Тсыган выслушал новости, не проронив ни слова, но явно огорчился.

Было ясно, что присутствовать при обсуждении наших планов ему тяжело. Спустя какое-то время после ужина – ели второпях, блюда принесли прямо в библиотеку, – он поклонился и ушел, тихо пообещав:

– Утром я вас провожу.

Я смотрела вслед Гиацинту, когда неожиданно почувствовала на себе взгляд Жослена. Добившись моего внимания, он усмехнулся и развел руками. Посреди зимней скальдийской глуши нам не требовались слова. И тут я его тоже поняла.

– Милорд адмирал. – Квинтилий Русс поднял глаза от изображения каэрдианской катапульты, найденного на полках библиотеки. – Думаю, в военном планировании вы обойдетесь без меня.

– Ты прекрасно чертишь… – Он вдруг осекся, покачал головой, и его лицо со шрамом озарилось сочувствием. – Ладно, Федра, сегодня мы без тебя обойдемся.

Кивнув в знак благодарности, я удалилась в свою комнату.

Накануне служанки немало потрудились, чтобы найти для меня подходящий наряд, а тем вечером им пришлось еще труднее. Думаю, этим женщинам подобные хлопоты были только в радость; самая молодая часто хихикала. Порывшись в сундуках, где хранились чистые и с любовью восстановленные наряды, они подобрали для меня дивное платье цвета янтаря, оттенком напоминающее тлеющий огонь, с расшитым золотом парчовым корсажем. Со дна извлекли золотую сетку для волос и, представьте, запечатанные сургучом сосуды с нетронутыми морем притираниями какой-то знатной дамы.

Я наклонилась почти вплотную к потемневшему старинному зеркалу и нанесла на губы карминную помаду. Кроваво-красную, как метка в моем левом глазу, резко выделяющаяся на темном бистре радужки. Слегка окаймила черным веки. Я всегда мало красилась – в этом не было нужды.

Когда я выпрямилась, служанки потрясенно ахнули.

– Вы похожи на ожившую легенду, – тихо выдохнула старшая.

Я печально глянула в зеркало.

– О да, – кивнула я, думая о несчастной судьбе Гиацинта. – Очень похоже.

Дверь его спальни была не заперта. Держа в руке свечу, он резко вскинул голову, когда я ступила через порог. Я застала его готовящимся ко сну: без сюртука, в белой рубахе и темных штанах. Гиацинт пронзил меня немигающим взглядом.

– Я не Бодуэн де Тревальон, – наконец сказал он презрительно. – Мне не нужен прощальный подарок, Федра.

Я закрыла за собой дверь и тихо ответила:

– Если тебе легче быть жестоким, разом обрубить все связи, я пойму и уйду. Но если нет… какой ты хочешь помнить нашу близость, Гиацинт? Как отчаянный порыв на поле боя у стен Брин Горридам или… здесь, так как должно?

Долгую минуту он молча смотрел на меня, а потом отвесил низкий поклон и обнажил белые зубы в сияющей улыбке:

– За Королеву Куртизанок!