Ирина Эльба - Драгоценная

Тар Турмалинский еще некоторое время молча всматривался в мое лицо, видимо, ища в нем какие-то ответы. А затем резко отстранился и, не говоря ни слова, покинул комнату.

С его уходом стало как-то тоскливо, но, обнаружив пристальный взгляд проснувшейся тетушки, я быстро взяла себя в руки. На лоснящейся черной мордочке было такое умильное выражение, что хотелось почесать свинку за ушком. Что я и проделала, чуть не лишившись пальцев.

— Армель, это недопустимо!

— Что на этот раз? Находиться с мужчиной в одной комнате? Или пребывать в его замке?

— Чесать тетушку за ушком! Хотя, не скрою, приятно.

— А-а-а… Тетя, а насчет тара вы мне ничего сказать не хотите?

— Видный мужчина. К тому же испытывает к тебе интерес. Когда станешь его женой, не забудь забрать к себе старую больную тетушку…

— Старую, как же, — улыбнулась я, игнорируя слова про замужество. — Не наговаривайте на себя!

И, подхватив пискнувшее животное на руки, прижала ее к себе. В ответ раздался польщенный писк, но я уже не обратила на него внимания. Ощущения, которые я очень надеялась более никогда не испытать, вновь накатили волной, смывая сознание и оставляя после себя туман боли. Короткими мутными отрывками я видела происходящее, но была не в силах вернуть контроль над телом и что-либо изменить. Окончательно сознание уплыло, когда я прыгнула в холодную воду. Наступила блаженная темнота…

Сквозь сон и тяжелую темноту доносился чей-то неприятный голос:

— Лия, пора уже открыть глаза. Ну же, не упрямьтесь. Выпьете микстуру и продолжите отдыхать.

Стоило последовать совету, как я натолкнулась на добрую улыбку довольно пожилого мужчины с аккуратной бородкой пепельного цвета. Однако больше всего привлекали внимание необычные глаза, будто выцветшие, с множеством морщин в уголках. Он удерживал в одной руке пустую ложку, а в другой — бутылек с лекарством и явно ждал от меня каких-то действий. Только я пока не могла ни на чем сосредоточиться и не понимала, что от меня хотят.

— Откройте ротик. — Лекарь решил повторить попытку.

На этот раз я послушалась, хотя выражение лица незнакомца настораживало, словно он ждал, что я вот-вот превращусь в неведомую зверушку. Кстати, о зверушках.

— Где свинка? — поинтересовалась я, как только проглотила микстуру.

Если б не головокружение, я бы тут же отправилась на ее поиски, но сейчас даже сесть было непросто.

— Отдыхает в моей каюте, — улыбнулся целитель, убирая бутылочку в сумку. — Я дал ей укрепляющей настойки, а потом уложил спать. Очень милое создание, должен признаться. И умное…

— Еще бы ей умной не быть, — вздохнула я, расслабляясь. — Простите, вы сказали, в каюте? Это значит, что мы на корабле?

— Да, лия. Мы на «Алате», личном корабле льера Идамаса.

— А что я тут делаю?

— Этим вопросом сейчас задаются многие, — снова улыбнулся он. — Впрочем, со всем разберемся позже. Сейчас отдыхайте, лия Армель. Я зайду через пару часов, проверю ваше состояние.

— Благодарю… Простите, как ваше имя?

— Льер Артур Шэлон.

— Благодарю, льер Артур, — улыбнулась в ответ и, последовав совету корабельного лекаря, закрыла глаза.

Спать не хотелось, но, учитывая головокружение, я предпочла полежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи.

Веселый мужской смех, громкие голоса и шелест волн, бьющих в деревянные борта. Тяжелый гул не то ветра, не то крови в ушах. И тихие легкие шаги, что затихли у самой каюты, а потом скрипнула дверь…

— Вы спите, лия Шанталь?

— Нет, — с трудом ответила я. — Можно воды?

— Конечно.

Глаз я не открывала, поэтому вздрогнула, когда на плечи легли горячие руки, помогая приподняться. Сквозь тонкую ткань жар чувствовался очень остро, заставляя щеки заалеть, а сердце застучать чаще. Поднесенный напиток я выпила почти весь, только с последними глотками задумавшись над содержимым. Кисло-сладкий вкус с ноткой гвоздики, от которого по телу разливается приятное тепло. Кажется, это был глинтвейн.

— Вы решили меня споить? — тихо спросила я.

— Скорее, помогаю набраться сил, — осторожно опуская меня обратно на подушки, ответил тар Турмалинский.

Голос раздался над самым ухом, вызывая странную дрожь в теле. Я нашла в себе силы открыть глаза и тут же наткнулась на тяжелый, пристальный взгляд льера, замерший на моих губах. От подобного внимания кожа стала зудеть, и я непроизвольно облизнулась. А потом вжалась в подушки от того, какими жадными и опасными стали глаза мужчины.