Дмитрий Распопов - Возрождение (СИ)

— «Главное не забыть сказать Кассию, чтобы закрасил герб на дверцах кареты».

Утренние побудки мне категорически не нравились, поскольку хотелось полежать в постели, никуда не вставая и не несясь сломя голову, но отчётливо понимая, что если я сбавлю темпы своего вмешательства в жизнь города, то меня просто перемелет и выплюнет на обочину неспешная и устоявшаяся годами местная жизнь. Если я хочу изменить ход событий в свою пользу нужно каждодневно, а ещё лучше ежечасно тянуть одеяло по миллиметру на себя. Получив поддержку у самого себя, я преодолел лень и усталость, которые накапливались во мне с каждым ждём всё больше и заставил себя встать и позвать слуг — сегодня нужно было обязательно найти человека, который бы взял на себя бухгалтерию, связанную со стражей, иначе это станет камнем преткновения в моих планах. Перед тем как лечь спать вчера, я долго думал, где мне найти такого профессионала, и только перед тем как заснуть очень хорошая идея посетила меня, и я хотел проверить, насколько действительно она хорошая, а для этого придётся снова поехать в тюрьму, только в этот раз центральную, где содержатся преступники, по статьям, подлежащим подсудности только королевскому суду.

— Ваше сиятельство прошу за мной, — подобострастный стражник кланялся и открывал своей толстой задницей двери передо мной. При нашем появлении караулы в коридорах прекращали играть в кости и делали вид, что честно и доблестно несут службу.

Прежде чем попасть в этот вонючий и тёмный мир, я посетил знакомых клерков и судью, с которыми договаривался прошлый раз об освобождении Гори, и быстро решил нужный мне вопрос. Судья, получив деньги, быстро подписал нужные документы, и мы довольные друг другом расстались. Клерки, которые свели меня с ним, тоже получили свою мзду, так что все остались довольны сделкой, а меня как постоянного клиента пригласили приходить чаще, поскольку они с радостью готовы работать с таким порядочным и главное щедрым человеком, который ратует за судьбу города. При этом мы прекрасно друг друга понимали, что всем глубоко плевать на его судьбу, главное, чтобы в твоём кармане всегда звенело золото, но кто же будет говорить о таком открыто? Всегда важно прикрывать плохие поступки громкими словами и пафосом, тогда они уже не кажутся чем-то плохим и неподобающим, и собственная совесть сразу же успокаивается. Так что даже со всеми нужными бумагами, я всё равно сразу вручил мешочек с золотыми начальнику тюрьмы, и по десять серебряных охранникам, которые меня повели в нужные камеры. Поэтому-то меня так облизывали и старались — не за мои красивые глаза, а за металл в своём кошельке, который приятно звякал при каждом шаге.

— Нужные вам люди в разных камерах ваша сиятельство, зря вы пошли сами, — стелился он передо мной, — мы бы быстро их привели и вам не нужно было пачкать сапоги.

— Ничего страшного любезный, — улыбнулся я, — хочу посмотреть условия в которых они содержаться.

— Конечно милорд, — он подхалимски захихикал.

Наконец мы дошли до первой нужной камеры и он приказал охранникам открыть её. Когда её отперли в нос просто ударили отвратительные миазмы, которые могли исходить только от кучи немытых людских тел, спрессованных в одном помещении так, что только часть могла сидеть, все остальные просто стояли. Вперёд зашла охрана, я же сначала не хотел переступать порог зассаной и засранной камеры, но пересилил себя, моё лицо они должны были запомнить, а особенно те, кого я отсюда вытащу.

— Раздвинулись твари, — грозный оклик стражника и удары дубинкой заставили скученных людей разойтись, и я увидел, причину такой давки у самой двери. В глубине камеры было просторно и там находилось только девять человек. Которые спокойно сидели на соломенных матрасах, правда не все. Два из них держали тощего, дрыгающегося в цепких руках человека, а третий снимал с него штаны.

— Жан!, — окрик стражника не заставил бандита даже пошевелиться. Он вяло махнул рукой, чтобы ему не мешали.

Причина такого спокойного поведения была понятна, видимо эта стая держала в страхе всю камеру, а охранники были подмазаны, поскольку не обращали на творившиеся тут безобразия никакого внимания.

На шагнувшие сразу за его спиной иллюзии не успел никто отреагировать, как они словно бабочку накололи бандита на три шпаги. В камере сразу же настала гробовая тишина. Я убрал иллюзии и тело просто упало на пол, а вытекающая из ран кровь стала расплываться под телом большим неаккуратным пятном.