Anid - Отступники (СИ)

Вот и сейчас белоснежная мраморная тропинка вывела их двоих в небольшой распадок, где был выстроен навес, установлен стол, на котором располагался достаточно скромный поздний обед или ранний ужин.

— Составишь компанию? — Аббат сделал приглашающий жест.

Евлампий молча проследовал за настоятелем, удивленный столь малым количеством еды и питья. Аббат все понял без слов. Он хорошо научился понимать своего загадочного собеседника.

— Я уже ужинал, а тебе предстоит еще один. Так что просто заморим червячка.

— А монахи у карцера?

— Подождут. — Легкомысленно отозвался аббат. — Брат Атоний заслуживает более сурового наказания, чем я придумал ему. Поэтому пусть помучается, ожидая нас у карцера.

Евлампий с набитым ртом согласно закивал головой.

Карцер, в отличие от прочих строений, даже от знаменитых пыточных камер монастыря был унылым серым зданием без окон и дверей с плоской крышей.

Грубо говоря, это был колодец со стенами и крышей.

Приговоренного к карцеру обматывали веревкой и спускали глубоко в пещеру, через прорубленную в скале шахту. Там несчастный в полной темноте проводил все отведенное ему время, вслушиваясь в неясные шорохи и монотонное капание воды из расщелин вниз. Многие сходили с ума, не выдерживая пытки тишиной и одиночеством.

Большинству было достаточно просто побыть у карцера, чтобы из буйных и непослушных детей они превращались в агнцев божьих, ручных и кротких.

— У меня будут несколько вопросов по предстоящему найму. — Евлампий украдкой вытер следы молока на губах, с сожалением оглядывая опустевшие тарелки.

— Спрашивай! — Себе настоятель налил вина, зная, что алкоголь Евлампий не употреблял вообще ни в каком виде.

— Леди Ди, урожденная Шасу в пятом поколении.

— Шасу — старинный калийский род. Это навскидку. Завтра ты будешь знать все, что ведомо нашей церкви. Теперь поговорим о нашем деле. Разумеется сломанная рука вздорного племянника Башара пустяк. Но. — Настоятель поднял указующий перст в небо. — Только там пустяк.

Для меня это проблема, маленькая, но проблема. Доброхоты, конечно же, успели донести о происшедшем самому купцу. Он волевой человек, не привыкший менять свои решения. Но на него давят родственники. Если он дрогнет и заберет племянника, значит, он проявит слабость. Слабость такого человека как Башар стоит дорого. Во всех смыслах. Это значительно ослабит позиции целой группировки в совете ста. А это не желательно…

— Нашей церкви. — Докончил фразу Евлампий.

— Дело весьма непростое, Евлампий. Я прошу тебя уладить его для меня. Возьми брата Антония и отправляйся к Башару. Он предупрежден, что мой посланник прибудет к нему сегодня вечером. Там будет семейный совет. Твоя задача свести этот прискорбный эпизод к извинениям, деньги не имеют никакого значения для Башара.

— Минимизировать потери.

— Скажем так, если хочешь. Я бы смог сам, но это не допустимо. А кроме тебя мне в таком деле положиться не на кого. И еще вот, что мне доподлинно известно, что Башар очень давно ищет выход на тебя. Постарайся уточнить, в чем заключен его интерес…

— Чем я смогу заинтересовать влиятельного купца?

— Собой. Ты человек-загадка. Он жаждет встречи с тобой так сказать тет-а-тет.

— Можете на меня рассчитывать, Корлеус. — Евлампий встал и учтиво поклонился. — Аббат отставил бокал и тоже встал.

— Иногда, Евлампий, я жалею, что не встретил тебя лет двадцать назад в Хараге.

— Все было бы по-другому?

— Я был бы Папой! — Корлеус язвительно усмехнулся, а ты моей главой личной канцелярии.

— Я не настолько верующий. — «Что-то я много улыбаюсь, не к добру!» — подумал наемник.

— Какое это имеет значение для Папы. — Корлеус осенил себя крестным знамением.

— Двадцать лет назад я еще не умел так владеть своим телом и духом.

— Я бы сумел разглядеть твой талант.

— Значит, мое решение не принимать сан совершенно верно.

— Жаль, ты рожден для великих дел. Ты это знаешь, как я это чувствую.

Евлампий моргнул. Корлеус видел его насквозь. Вот только великие дела пахли большой кровью…

Это было так давно, еще в той окончательно похороненной жизни:

Красавец тяжелый десантный крейсер с броским названием «Громовержец», только что сошедший со стапелей гигантской космической верфи выполнял свой первый пробный полет.

Стальной блеск двух километров в длину и шестисот пятидесяти метров в ширину ошеломлял любого, кто раньше никогда не видел подобные звездолеты такого класса.