Артем Савин - Цитадель души моей (СИ)

Сам Пларк перед решеткой объявился, когда не успели еще стихнуть шаги, так и не проронивших за весь вечер ни одного слова, Сены с Троем. Выплыл, колыхая телесами, смерил меня взглядом с выражением крайнего омерзения на лице. Прошипел:

- За сегодняшним боем наместник наблюдать собирался...

Я хмыкнул:

- Передай ему мои сожаления.

Туша Пларка мелко задрожала.

- Смеёшься? Посмотрю я, как ты вечером смеяться будешь, подстилка звериная! Ты вот вроде совсем недавно в боях участвовать рвался? Радуйся, боги услышали твои молитвы - сегодня твой день! Верги должны были стать звездой этих боёв, но, раз их нет, звездой станешь ты.

Я недоверчиво хмыкнул.

- Станешь, станешь, даже не сомневайся. За десятерых отработаешь, будь я проклят, - и, бормоча ругательства, толстяк развернулся и поковылял прочь. И хотя я и представить себе не мог обстоятельств, которые могли бы заставить меня сражаться на потеху черни, слова его мое, и без того больше показное, спокойствие порядком поколебали. Ни ума, ни подлости Пларку не занимать, и, что гораздо печальнее, не занимать ему и знания человеческой натуры. Не знаю, что он там придумал, но уже заранее уверен, что мне эта придумка сильно не понравится.

А потом начались всякие шевеления наверху за решёткой. Понятное дело, не сами по себе начались - определённо толстяк заглянул в караулку к стражникам и предложил им немного поразвлечься с одним из узников. Чем они и занимались со всё возрастающим усердием часов шесть кряду. Ровно в полдень еду мне принесли - корявую глиняную миску с остро пахнущим варевом неприятного цвета. Стражники наверху тут же устроили соревнования на меткость - кто первым попадет струей мочи мне в миску, но я и так эту еду пробовать не собирался - мышиный запах болиголова пробивался даже сквозь жгучие ароматы восточных приправ, которые, я уверен, специально добавили, чтобы запах отбить. Ну, я и вылил все содержимое миски в помойный угол - что я им, Сократ, что ли? Разумеется, насмерть травить меня никто не собирался - в небольших дозах настой листьев болиголова на винных парах человека воли лишает и превращает его в эдакую живую куклу. Рефлексы все при этом сохраняются, поэтому мечом отмахнуться, связку ударов провести - еще как-то выходит, а вот инициативу какую проявить - это уже нет. Вергов, случись им на арене драться, завсегда болиголовом опаивают, чтобы они чего лишнего не учудили. Ну и меня, стало быть, к вергам приравняли. Стражники наверху разорались, когда я от еды отказался - дескать, они еще и первый круг не разыграли, а потом как-то вдруг резко притихли. Я поначалу напрягся - не иначе пакость какую удумали, а потом расслышал нотки подобострастия в притихших говорках стражников, различил знакомое пыхтящее дыхание и напрягся вдвое прежнего - Пларк!

Недолго мне пришлось гадать, что он мне приготовил. Минут через пять щелкнул замок, послышалась возня в коридоре за решеткой, короткий разговор стражника с десятником (стражник к нему обращался всё время "господин десятник", вот я и догадался), но был там еще один человек. Который в ответ на фразу "пять минут, не больше", ответил "да" - и я этот голос сразу узнал. Гез.

Проклятье! Я вскочил, шагнул к решетке, потом отпрянул, развернулся, сел на корточки, снова вскочил. Затрещал за спиной разгорающийся факел, сполохи красного света, пройдя через решетку, нарисовали на досках двери передо мной колышущийся, как будто корчащийся от боли, силуэт человека, пронзённого множеством кольев. Я медленно обернулся.

Гез с легким недоверием - словно до последнего момента не верил, что обнаружит в камере именно меня - заглянул мне в лицо, криво усмехнулся.

- Салют, Шелест... - поперхнулся и закашлялся. Снял с пояса глухо булькнувшую флягу, протянул мне, - я вот тут принёс... вино это.

Я молча взял.

Гез отвел взгляд в сторону, вздохнул, потом спросил глухо.

- Шелест, скажи... даже можешь не говорить, просто кивни... я же всё понимаю, это же обстоятельства так сложились, что тебе вину на себя пришлось взять? Я не собираюсь искать правды и никому ничего доказывать, мне просто знать надо. А, Шелест?

И снова заглянул мне в лицо, взглядом упрашивая: "Соври! Соври!"

- Нет, - качнул я головой, - нет, Гез. Вергов выпустил я. И стражника убил - тоже я.

- Но тогда... почему?!

Я вздохнул.

- Ты не поймешь. Десять лет назад я бы тоже не понял.

- Ты всё-таки скажи. А я попробую понять, - холодом и спокойствием вдруг повеяло от его взгляда, словно глянул его глазами опытный и мудрый боец, и я вдруг ясно увидел - вот он - тот человек, что однажды подхватит штандарт регимента. Если доживет.