Артем Савин - Цитадель души моей (СИ)

Не останавливаясь, забежал на вершину ближайшего холма. Огляделся: никого. И бросился впёред, вдоль дороги. Налети я сейчас на вольпов, только подосадовал бы - страха не было. Точнее, был страх опоздать, и был страх, что уже опоздал. И перед этими страхами сами вольпы уже не такой неприятностью казались.

Добежал я и до места, где река в холмы уходила. Последний холм по эту сторону реки не холмом, а уже горой небольшой оказался - и высота приличная и останцы каменные местами выглядывают. За таким останцем я на одного из наших и наскочил. Вышел он из-за камня,

- Стой! - крикнул.

Я остановился, согнулся, дышу тяжело, дух переводя. Узнал я его - это Клавдий-Бык из отряда Весельчака. Посмотрел он на меня, покачал головой неодобрительно:

- Топаешь, как лошадь, я тебя за десять стадий услышал. Забыл, где находишься?

Я выдохнул, рукой махнул. Не время.

- Где все?

- Там, - рукой махнул, - к вам идут.

- Куда!? К нам? - я к вершине бросился. Подбежал к краю, остановился. Вот она, осыпь ржаво-рыжая - из под ног на добрых три верса вниз уходит - к дороге. А по дороге идут оба наших сквада. Я заорал, руками замахал. Ага, шаг замедлили, руками на меня показывают - увидели.

Клавдий сзади подскочил.

- Ты что делаешь?

- Тут ловушка! - на выдохе ответил я, - прямо тут, под осыпью. Увести их надо отсюда немедленно!

- Какая ловушка? Откуда? - удивляется Клавдий, - Вы разве их всех в излучину не загнали?

- Какая излучина? - теперь уже я удивляюсь, - с чего ты взял? Перебили нас там! Всех вычистили, я один выжил!

- Но ведь же... - Клавдий меняется в лице, потом спрыгивает с вершины и, прямо по осыпи, несётся вниз. Осыпь крутая, чуть не вертикальная, но Клавдий не падает. Мы, егеря, и не такое можем. Сейчас я отдохну и тоже спущусь.

Я сажусь на край и выдыхаю - кажется, успел.

Бездумно оглядываю окрестности, прикидывая, где бы я прятался на месте вольпов. Вон крутой берег реки, стадиях в трех - за ним они все, скорее всего, и прячутся. А больше и негде. Прямо под осыпью - кустик, но он маленький. И одному за ним не схорониться... или... Сатр, это ж вольп! Ну да, вон треугольники ушей, а это белое - кончик хвоста виднеется. Я вскакиваю, ору во всё горло: "Вольп! За кустом!", - но Клавдий еще до низу не добежал и сейчас ему никак не остановиться - упадёт. А те, внизу, меня явно не слышат - далеко.

Я выхватываю пугию и бросаюсь вниз.

Добежать я успеваю почти до конца осыпи. Я уже вижу, что Клавдий до сквадов добрался. Вижу, что большая часть егерей там и стоит, а человек пять быстрым шагом ко мне навстречу идут. И ведь не могу я им крикнуть, предупредить - я следить-то за ними только краем глаза успеваю, все мое внимание к склону приковано, по которому я спускаюсь только самую малость медленнее катящегося с горы камня. Ну и на вольпа, мной замеченного, я поглядывать успеваю. Вижу, как он привстаёт...

Это было похоже на вздох. Вздох великана или даже бога - словно само пространство вокруг вздохнуло со стоном недовольно-потревоженно, как разбуженное раненое животное. И тут же склон подо мной пришёл в движение. Еще мгновение я пытался сохранить равновесие, но не смог и покатился кубарем, едва успев сгруппироваться. Но какой-то камень лбом я всё-таки поймал.

Очнулся я быстро. Еще даже пыль вся осесть не успела. Дёрнулся, понял, что засыпан. Проморгался, открыл глаза. Увидел рыжий склон, теперь пролёгший до самой реки - там, где была дорога. Увидел прямо перед носом свою левую руку, торчащую под углом из глины - пошевелил пальцами - и в самом деле моя рука. А вот товарищей своих я не увидел. Ни одного. Я не стал пытаться стряхнуть с себя грунт, вылезти - зачем? Закрыл глаза. Сейчас придут вольпы и добьют меня. И это правильно.

Тень накрыла моё лицо, и я нехотя открыл глаза. Приподнял голову. Вольп стоял передо мной, стоял и смотрел в сторону, положив лапы на рукояти двух, висящих на поясе, мечей - длинного кривого ятагана под правую лапу и фалькаты - под левую. Были на нём кожаные штаны до колен и кожаная же куртка с бахромой и медными бляхами, несомненно, нашей - людской - выделки. Белая шерсть на груди выпадала в разрез куртки роскошным пушистым воротником. Вольп пошевелился, перевёл на меня взгляд янтарно-желтых глаз. Наконец-то я могу его толком рассмотреть. Красивая бестия. Даже когда он стоит, не шевелясь, все линии его тела просто кричат о гибкости, скорости и смертоносной ловкости. Даже странно его видеть таким - не быстрым, как странно было бы видеть застывшую молнию. Вольп шевельнул широкими треугольными ушами, обнажил зубы.