Пол Томпсон - Альянсы

Его хриплый голос продолжал, непреклонный, невозможный быть проигнорированным. — «Позволь, я расскажу тебе о судьбе, надменный ты варвар. Когда-то я правил величайшей, самой цивилизованной нацией в мире. Я был женат на королеве, столь же доброй, честной и отважной, сколь и прекрасной — а она была очень, очень красивой». — С губ Эльханы сорвался короткий всхлип, но Портиос безжалостно продолжал. — «У нас был ребенок, сын, рожденный править нашими объединенными народами. Он был красивым, умным и отважным, каким только может быть эльфийский принц».

Он стянул с шеи шарф. Плоть была пятнисто-красной и в рубцах, как кожа ящерицы. Вожди кхурцев забормотали. Адала несколько раз моргнула, но держалась стойко.

«Все это величие я потерял. Мой сын потратил свою жизнь на фальшивую любовь и злое дело. Моя жена так и не простила себя, или меня, за его смерть». — Он стянул капюшон.

«О, любовь моя, не надо», — судорожно прошептала Эльхана.

Его руки в перчатках на мгновение замерли, и он бросил взгляд на нее. — «Я должен, любимая. Это маита ».

Он снова заговорил с Адалой. — «Ни один смертный не должен пережить то, что пережил я. Ты говоришь о своей божественной судьбе. Ты ничего не знаешь! Я и есть божественная судьба. Это все, что удерживает меня в мире живых, и я не отступлюсь».

Одним движением Портиос стянул тканевую маску. Кочевники и эльфы в ужасе отпрянули. Кериан однажды такое уже видела. Хотя она и отвернулась, эта картина все еще стояла у нее перед глазами. Это зрелище пылало в ее памяти. Лишь Эльхана не отшатнулась и не отвела взгляд. Она прямо глядела на то, что когда-то было лицом ее мужа, и не двигалась с места.

Пламя дракона сожгло плоть Портиоса до последнего слоя кожи. Огненно-красная, она покрывала лишенную ушей, носа и губ голову, веки практически исчезли. Словно насмешливым напоминанием о том, что исчезло, на нижней половине его черепа осталась прядь длинных волос, но она была тусклой, пепельно-серой. Его лицо представляло собой череп, покрытый малиновыми мышцами и изрезанный паутиной твердых белых рубцов.

Он повернул голову к потрясенным военачальникам, и некоторые из них опустились на колени. — «Мы войдем в эту долину, и вы больше ничего не сделаете, чтобы остановить нас. Ступайте!»

Стоявший перед ними призрак сам по себе был довольно ужасен; услышать, как он говорит, было последней каплей. Вожди и военачальники бежали. Даже сила духа Адалы не устояла перед этим зрелищем. Она не бежала, но подняла на глаза защитную вуаль.

«Мерзость», — с трудом выдавила она. — «Ты не должен существовать!»

Рот без губ растянулся в жуткой пародии на улыбку. — «Согласен. Но я здесь. Ты действительно хочешь сравнить свою судьбу с моей?»

Он шагнул вперед и хлопнул ослицу по боку. Стоявшая перед стеной эльфов и грифонов ослица фыркнула и медленной рысью направилась обратно в сторону людей и коней, которых знала. Адала ухватилась за поводья и жесткую гриву, чтобы не свалиться. Она не пыталась остановить животное.

Портиос не мог двинуться. Он явил миру свой стыд, и не мог повернуться, чтобы увидеть ужас в глазах стоявших позади него, особенно в одной паре фиалковых глаз. Сбоку появилась сжимавшая его маску рука. Он повернулся и увидел стоявшую рядом Эльхану. Ее глаза были наполнены слезами, но на ее лице не было отвращения, даже жалости, лишь любовь. Он надел маску, поднял капюшон и начал снова наматывать длинную ткань вокруг шеи.

«Пусть все пошевеливаются», — сказал он. — «Если у людей будет слишком много времени на раздумья, они могут попытаться снова начать бой».

Кериан взобралась на Чизу. Она ожидала, что Эльхана последует за ней, но бывшая королева осталась со своим мужем. Портиос велел Самару отправляться без него.

«Вы остаетесь здесь?» — спросила Кериан.

«Что такое несколько тысяч людей для того, кого омыло дыхание дракона?»

Львица отсалютовала. Она не часто делала этот жест. У нее было врожденное недоверие диковатого эльфа к власти, но в данный момент и в этом месте, салют был уместен.

Портиос вернул жест, а затем Эльхана соединила свою руку с его.

Гилтас проснулся. Открылся лишь один глаз. Он поднял руку и нащупал толстую повязку поперек лба.

Он лежал в носилках, и его несли. Наступила ночь, и вокруг него слышались голоса и шаги его подданных.

Должно быть, он вслух произнес свои спутанные мысли, потому что эльф, державший задние ручки носилок, сказал: «Нет, сир. Определенно, вы не мертвы».