Пол Томпсон - Судьба

Кашель Беседующего нарушил тишину. Все глаза обратились к нему, а затем в сторону, давая ему возможность отчасти незаметно подавить спазм. Трусанар предложил микстуру. Гилтас выпил ее и проигнорировал обеспокоенные вопросы целителя. Прошлое только что ускакало. Больше не было причины задерживаться.

Указывая на центр долины, Гилтас поднял голос, говоря: «Мой народ, наше будущее лежит в том направлении».

Беседующему не нужно было проделывать этот путь пешком. Группа из восьми эльфиек вышла вперед, неся кресло с высокой спинкой, умело выполненное из ковриков, сплетенных из местной травы. Они сделали паланкин для Беседующего, чтобы не заставлять его идти. Гилтас был глубоко тронут. Так же как и Кериан, хотя она скрыла это за грубостью. Кресло было разложено, и с каждой стороны сквозь плетеные полосы было пропущено по прочному шесту. Двое мужчин и две женщины стали у шестов, ожидая, чтобы поднять Беседующего себе на плечи. Гилтас, было, запротестовал — Беседующего с Солнцем и Звездами не должны были носить на спинах подданных, словно какого-то жестокого тирана — но один взгляд на Кериан заставил его замолчать. Честно говоря, он знал, что у него не было выбора. Он просто не смог бы проделать такой долгий путь пешком.

Однако он собирался проделать малую его часть своими собственными силами. Взяв Кериан за руку, он шагнул в Реку Львицы. Течение было слабым, и глубина там — не выше колена, так что пересечение не составило особого труда. Оказавшись на другом берегу, Гилтас остановился, а затем осознал, что затаил дыхание. Такая простая вещь, переход реки вброд, но каким глубоким смыслом он был наполнен. Здесь они оказывались под влиянием действовавших в долине странных сил. Тем не менее, Гилтас ощущал переполнявшее его огромное возбуждение. Наконец-то началась последняя часть их путешествия.

Носильщики перенесли паланкин, и Гилтас уселся в него. Носильщики подняли шесты. Прилив смущения придал лицу Гилтаса больше цвета, чем у него было уже долгое время.

«Вперед, мой народ», — произнес он. — «В землю нашей мечты!»

Адала шлепнула ладонью по комку холодного теста. Пирожок был в два раза меньше требуемого для правильной буханки размера, и в грубой муке, которую они выменяли, под ее пальцами ощущался песок, но это было все, чем они обладали. Черная железная кастрюля была готова, так что она положила тесто в скудный мазок масла. Тесто зашипело.

Зверь лежал рядом с ней. Слюна стекала струйкой с его открытых черных губ. Адала отщипнула еще один шар теста и раскатала его в пирожок. Зверь высунул язык.

«Ты голоден?» — спросила она.

«Да!»

«Ужин скоро будет готов». — Еда будет скудной, но она поделится всем, что имеет. Адала не позволит гостю голодать, не важно, каким странным мог быть гость.

Строительство стены на сегодня закончилось. Изможденные мужчины и женщины притащились обратно в свои палатки, чтобы съесть столь же скудную пищу и тотчас заснуть. Четверо несли дежурство на верхушке стены. Адала сперва держала в патруле по двадцать человек, но, так как дни шли, а лэддэд не появлялись, размер ночной стражи сократился. Слишком многие изможденные часовые засыпали на каменной пирамиде и получали травмы, когда скатывались с нее.

Зверь находился с ними два дня. По ночам он охотился, утоляя голод редкой крысой или кроликом, и возвращался перед рассветом. Днем он прятался в палатке Адалы, проходившие мимо видели лишь зеленоватый отблеск его глаз. Мало кто ходил мимо. Распространился слух о предположительной личности зверя. Кочевники верили, что проклятия передаются, как болезнь, и что любой, кто подойдет слишком близко к зараженному принцу, мог пасть жертвой того же несчастья. Сторонники Адалы умоляли ее убить или прогнать его. Ничего хорошего нельзя было ждать, держа рядом такое противоестественное существо, говорили они. Но она не обращала на них внимания.

Со своей непоколебимой маитой , Адала не боялась чудовища. Его повиновение ей доказывало, что Те, Кто Наверху намеренно прислали его к ней. В других обстоятельствах, она бы не мешкая уничтожила подобную мерзость, но он рассказал ей о своем намерении войти в Алия-Алаш, и она придержала руку. Пусть зверь, если хочет, убьет лэддэд, а затем пусть они убьют его в ответ.

Хлеб был готов. Адала достала его из кастрюли. Она влила немного воды. С шипением поднялись клубы пара. В кипящую жидкость отправились кусочки сушеной баранины. Появилась волосатая лапа, тянясь к небольшой стопке лаваша. Адала сильно стукнула по ней медным черпаком. Лапа отдернулась.