Яцек Пекара - Пламя и крест. Том 1.

– Те, кто уцелел, ждут твоего славного возвращения, о почтенный, – продолжил Арсанес. – Некоторые укрылись в незавоёванных твердынях Эльбруса, другие бежали аж на Красное Море и окутанные вечными снегами горы Куньлуня. Но тысячи встанут под твои знамёна, когда ты позовёшь их в бой. Они придут с востока, запада, юга и севера, чтобы нести факел мести.

Ловефелл только вздохнул, услышав эти слова, и задумался, насколько пыл Арсанеса был искренним и насколько наигранным.

– Зачем ты хотел, чтобы я знал, где Катерина? – Спросил он.

– Мой долг – предупреждать желания моего господина.

– Ведьма уже не имеет ничего общего с Чёрной Книгой, – сказал инквизитор. – Разве не так?

Чернокнижник отвёл взгляд.

– Не хочешь ли отведать вина, невозмутимый океан справедливости? У меня есть сорта, которые, может быть, и не удовлетворят вкусам...

– Я задал тебе вопрос, Арсанес, – прервал его Ловефелл. Перс опустил голову.

– Я не знаю ответа на этот вопрос, о ты, у ног которого лежит мир.

«Ты его знаешь», – подумал Ловефелл. – «Во имя Бога, Живого и Единого, я уверен, что ты его знаешь! Я уже узнал, что я ключ для открытия хранилища с Шахор Сефер, но не является ли вторым ключом ведьма? И если да, то по каким причинам именно она? Неужели из-за кровных уз, соединяющих её с мальчиком? А может, наоборот? Может, её убийство поможет открыть хранилище? Как я могу это узнать, если я даже не знаю, какое заклинание сплела старуха? И какую роль во всём этом должен играть ты, Арсанес? Действительно ли ты служишь Нарсесу, или его персидским врагам? А может, лишь самому себе?»

– Мой учитель не нуждается в советах такого человека, как я, который суть пыль у его ног, – сказал чернокнижник.

– Говори, – приказал Ловефелл.

– Если ты призовёшь ведьму к своему величию, как она могла бы не рассказать самые сокровенные мысли и намерения, как свои, так и тех, кто её заточил?

Во всём этом предложении не было ни слова правды. Ловефелл не обладал ни малейшим величием, которое ослепило бы ведьму, не мог её никоим образом призвать, даже если бы он захотел это сделать, а если бы встретился с ней с глазу на глаз, по всей вероятности, было бы не так легко вытянуть из неё правду. Не говоря уже о добыче информации о намерениях смиренных Слуг Божьих из Амшиласа.

Быть может, я мог бы соответственно подготовиться и вернуться, чтобы убить его, подумал он. Быть может, я мог бы заставить его рассказать, где он спрятал своё тело, а потом найти его и отвезти в Амшилас. Но не окажется ли он, случайно, более полезным, замышляя свои интриги в надёжном месте? А кроме того, действительно ли я готов сразиться с персидским чародеем на его территории и на его условиях? Не знаю, принесёт ли мне пользу победа, но поражение, конечно, захлопнуло бы передо мной двери, которые может открыть Арсанес. Не говоря уже о том, что в случае поражения он мог бы меня попросту убить в реальном мире, хотя, конечно, уничтожил бы тем самым надежды на воскрешение Нарсеса.

Одна книга, - подумал Ловефелл. Действительно ли она может так много значить? Так много, чтобы за неё боролись, как христиане, так и язычники? Чтобы она занимала мысли инквизиторов из Внутреннего Круга? Чтобы персидская ведьма пожертвовала ради неё здоровьем, красотой, и, в конце концов, жизнью? Что такого содержит Шахор Сефер? Какие заклинания или богооткровенные истины наполняют этот зловещий том? А может, это мифы, легенды или намеренно раздутые слухи преувеличили её значение? Может, за неё сражались не потому, что она заключает в себе силу, а потому, что считали, что она её заключает? Ловефелл знал, что значение имеет не фактическое значение предмета, а значение, присваиваемое ему людьми. Разве во времена голода не покупали буханку хлеба, заплатив за неё чистым золотом? Сумму, за которую в другом случае можно было бы купить не только буханку, но и всё поле, на котором выросли зёрна, используемые для её выпечки?

По-видимому, в Амшиласе не смогли добыть Чёрную Книгу, спрятанную в человеческом теле. Почему? Разве допрашивая Нарсеса они не узнали наитайнейших обрядов, заклинаний и ритуалов, отправляемых магами огня? Какой же была, таким образом, причина, по которой они выпустили Мордимера из своих рук, вместо того, чтобы попытаться разорвать заклинание, связавшее его с Шахор Сефер? Ловефелл не мог дотянуться до своих и не своих воспоминаний, касающихся этого вида магии. Он был уверен, что сам её использовал, но, кроме этой уверенности ему не оставалось ничего другого. Он чувствовал себя как человек, стоящий перед воротами города, и готовый поклясться, что когда-то пересекал их, но не имеющий ни малейшего понятия о том, что находится за стенами. Он знал, однако, что причин этой предосторожности может быть, по крайней мере, несколько. Заклинание может быть так искусно сплетено, что любая попытка его уничтожения уничтожила бы также и саму Книгу. Он осторожно поднял кота и поставил его на ковёр. Потом встал.