Потом он начинал себя успокаивать:
– Но ведь Деагорл сам виноват. Миленький Смеагорлчик всего лишь хотел посмотреть, потрогать, а злобный и жадный Деагорл вцепился в него зубами и хотел задушить. Смеагорл всего лишь защищался. И потом, он ведь мне подарочек не подарил, удочка не считается, он сам потом ею рыбу стал ловить, так что она не считается. Так что он обязан мне был отдать прелестное колечко. Это ведь закон. У кого день рождения, тому и принадлежит, все что найдено. К тому же я первый его нашел. Первый! Я его сразу увидел. И первый за ним нырнул. И достал его я! А Деагорл хотел отобрать у меня мою прелесть. И стал меня душить. Я еле отбился и спас мою прелесть.
И он опять с наслаждением смотрел на кольцо, гладил его пальцами, прижимался к нему щекой и даже несколько раз поцеловал его. А потом он надел его, и когда взгляд его упал в зеркало в гардеробе, то Смеагорл от ужаса вскрикнул, потому что опять не увидел в зеркале своего отражения. Он подумал, что это ему всего лишь показалось, больно уж сумрачно было в комнате, но когда он подошел к зеркалу вплотную, то опять ничего не увидел. И вот тут в мозгу хоббита и мелькнула мысль о том, что, пожалуй, тут что-то не так, и не кольцо ли всему причина.
Смеагорл сорвал кольцо с пальца и увидел, как в зеркале появился его двойник.
– Так вот оно что! – воскликнул потрясенным шепотом Смеагорл. – Значит кольцо волшебное. Я так и знал!
От восторга он даже запрыгал по комнате на одной ножке.
– Ну, я теперь всем вам покажу! – грызя кулак и пуская слюни от радости, приговаривал он. – Всем теперь покажу!
В тот же вечер надел он кольцо на палец и невидимкою выбрался на улицу, чтобы за хоббитами понаблюдать, да подслушать, что они о нем говорят.
И услыхал он, что говорят о нем всякое, и, во всяком случае, почти из всего, что он услышал, не было ничего хорошего. С удивлением узнал Смеагорл, что не больно-то его и любят собратья хоббиты. А некоторые и вовсе недолюбливают. И вот эти последние якобы считают его жадным и злым, и что оказывается, он всегда помыкал Деагорлом, а потом и вовсе погубил.
В ужасе вернулся к себе в дом Смеагорл. Руки и ноги его тряслись от страха. Казалось ему, что вот-вот сейчас войдут его арестовывать за убийство.
– Но ведь я никого не убивал! – говорил он сам себе. – Деагорла рыба утащила. Я своими глазами видел.
Утром он все же нашел в себе силы выйти в город. Без кольца конечно. Вернее с кольцом, потому что расстаться с ним Смеагорл уже на мог, но не на пальце, а в кармане. В самом глубоком кармане куртки, к которому для пущей надежности он собственноручно пришил еще одну пуговицу.
Шел Смеагорл по улице, и не мог глядеть хоббитам в глаза. И разговаривать с ними не мог. Только бормотал что-то себе под нос, а что, и разобрать было нельзя. Словно собака голодная урчала.
Да хоббиты и сами не особенно стремились с ним разговаривать. Смотрели на него искоса, а некоторые и вовсе дорогу переходили, когда встречался им на пути Смеагорл.
И тогда Смеагорлом понемногу стала овладевать злоба. Очень было ему обидно такое к себе отношение. А еще горше ему было то, что не мог он показать сородичам свое кольцо, да похвастаться им. А так хотелось.
– Ах, так, – решил тогда Смеагорл. – Ну, я вам покажу!
Решил он, что пора показать проклятым хоббитам то, что они заслужили. И стал он бродить среди них невидимкою и творить всякие разные пакости да гадости. И тут у него прямо талант открылся на эти самые гадости да пакости. И чего он только не делал! Ломал рыбакам удочки, спутывал им снасти, рвал сети, обламывал крючки и портил разные другие полезные инструменты.
Хозяек он тоже не оставил без внимания. То бросит одной целую коробку соли в кастрюлю с супом, то перцу насыплет в тесто или в начинку для пирогов, а потом смеется, когда видит, как бедные хоббиты хлещут пиво, чтобы затушить пожар, бушевавший в их желудках да глотках. Забирался он в подвалы и вынимал из пивных да винных бочек затычки. Зайдет в такой подвал утром хозяин, а там потоп. Или, например, моются хоббиты в бане. Проберется туда Смеагорл, да поменяет местами ушат с кипятком с ушатом холодной воды. И бедные хоббиты шпарятся кипятком, или стучат зубами от холода, перепутав нужную им воду. А Смеагорл сидит рядышком, слушает их вопли, да радуется. Смеется и потирает руки. И урчит словно собака:
– Гор-р-р, гор-р-р, гор-р-р. – А потом глотает накопившиеся во рту слюни. – Лум! Гор-р-р, гор-р-р, гор-р-р. Лум.
Вскоре хоббиты стали его подозревать во всех своих бедах да неприятностях. Потому что, как что-нибудь этакое случится, так поблизости обязательно слышится это самое Смеагорловсвкое «Гор-р-р, лум». Стали еще больше его чураться хоббиты. А потом и вовсе преследовать начали. Доказать, что это его рук дело никто не мог, потому что никто его за этим не видел, но все же хоббиты чуяли, что он тут замешан. Стали его обзывать самыми обидными словами, щипать, пинать и даже иногда бить кулаками. Еще более озлобился после этого Смеагорл. Еще больше пакостей стал он делать хоббитам. Да только уже и его сородичи не зевали. Стали они внимательнее и вскоре поняли, что Смеагорл может становиться невидимкою. Ох уж тут ему и досталось. Выследили его хоббиты, когда он однажды ясным днем вышел на свой подлый промысел. А надо сказать, что днем, когда ярко светит солнце, если как следует присмотреться, то можно увидеть невидимку, потому что по земле от него скользит легкая, едва заметная тень.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу