Виктор Баженов - Серое Братство

– Лимита, – сочувственно вздохнул Вит, – сколько их приезжает в славный город Вавилот, с мечтой положить его у своих ног. А кончают все одинаково. Если мужик: виселица или плаха, девкам одна дорога – в блудницы. И лишь единицы, – юноша любовно погладил свободной от вожжей рукой раздувшийся после трапезы живот, – достигают успеха.

О том, что он был круглым сиротой, подкинутым в детстве неведомо кем к порогу монастыря, Вит прекрасно знал, но то, что сердобольные монахи приняли его в лоно Вавилотской церкви, считал исключительно своей заслугой, ибо нашел его у порога не кто иной, как будущий отец настоятель этого монастыря: подслеповатый брат Илерей. Он тогда очень неосторожно поднес слишком близко к лицу находку, дабы получше рассмотреть, что послал им Господь, и тут же получил ароматную струю прямо в то, чем смотрел. Это заставило его проникнуться отцовскими чувствами, и ребенок, нареченный Витором, получил постоянную прописку при монастыре, став, можно сказать, коренным вавилотянином. И началась сладкая столичная жизнь…

От приятных воспоминаний Витора отвлек недовольный окрик начальника стражи городских ворот.

– Подорожную!

Вит торопливо натянул капюшон на голову и сунул подошедшему охраннику пергамент, старательно пряча лицо. С блюстителями порядка он был последнее время не в лучших отношениях, а потому лишний раз светить перед ними свою физиономию не горел желанием.

– Проезжай.

Подорожная ткнулась обратно в руки семинариста, и тот, не искушая судьбу, тряхнул поводьями, подгоняя могучего монастырского тяжеловоза. Дорога его лежала к подворью мастера кузнечных дел, господину Торму. Если бы Витор не поленился оглянуться, то был бы свидетелем удивительной сцены. Замеченный им по дороге юноша в потертом плаще, пройдя таможенный контроль, зашел за полосатую будку стражников, а оттуда вернулся уже деревенской пастушкой с корзинкой в руке. Девица имела такие аппетитные формы, что у всех встречных горожан мужского пола начинал дергаться кадык, а под языком обильно скапливаться слюна. Флюиды красавицы действовали на мужиков безотказно. Девушка покрутила головой и двинулась в сторону городской площади, Вит же двигался в другом направлении – в сторону кузнечных кварталов. Ему спешить теперь было некуда: он был в городе. Осталось только сдать товар, и до вечерней молитвы он полностью свободен! Эта мысль грела, и он не церемонясь больше, откинул в сторону соломинку, после чего добил содержимое бочонка одним длинным могучим глотком.

– И впрямь, хороша, – шумно выдохнул пройдоха, выдернул из тряпицы малосольный огурчик и смачно им захрустел.

Пока он предавался греху чревоугодия, повозка въехала в кузнечный квартал.

– Тпр-р-р-у-у-у…

Вит соскочил с телеги и начал нетерпеливо долбить в закрытую дверь.

– Эй, борода! Ну-ка, покажь свою харю, я приехал!

Откуда-то со стороны раздался недовольный голос Мастера Торма.

– А за каким хреном стучишься тогда к моим соседям?

– Надо же, промазал, – удивился Вит, подхватил коня под уздцы и потащил его за собой к соседней лавке. – Принимай товар и гони мой навар!

Мастер Торм – бородатый коротышка в кожаном фартуке с тяжелым молотом в руках, судя по всему, вышел на шум прямо из кузни. Он, как и Вит, всегда выступал в роли посредника в торговле между гномами и монастырем, хотя между делом не чурался и лично постоять у наковальни. Это у гномов в крови. Кузнечное да горное дело для них и не дело вовсе, а сплошное удовольствие. Так что лавка его была и деловой конторой, и торговой палаткой, где он торговал как своими поделками, так и поделками других гномов его клана.

– Что празднуешь? – полюбопытствовал гном.

– Великий пост, – радостно сказал Вит. – Давай разгружай колымагу, меня кореша у дядюшки Сэма заждались.

– Накладную, – потребовал Мастер Торм.

– Держи, чернильная твоя душа, – Вит отдал гному свиток. – Все, как договаривались, и даже парочка бочонков сверху лично для тебя… если, конечно, ты сделал все, как надо.

– Договаривались же три! – возмутился гном.

– Один бочонок оказался бракованный, – понурился Вит, – с дыркой. Все по дороге вытекло. Так что я привез два. Зато какие! Семьдесят пять лет выдержки!

– Да ну? – Глаза Мастера Торма радостно блеснули. Крепленое монастырское вино такой выдержки ценилось очень высоко, как, впрочем, и все крепленое вино монастыря, так как было его мало, а секретом изготовления этого дивного напитка монастырская братия делиться не спешила.