Далия Трускиновская - Тринадцать полумасок

Он попытался опознать, но мешала прическа: белые волосы были как надетый на голову серебряный шлем, открывали высокий лоб и вздымались вверх, под карнавальная шапочку с перьями. Лицо на репродукции было не так велико, чтобы разгадать эту загадку, но оно – было. Бледное, вытянутое вперед, долгоносое, со сжатыми губами – и лиловые, бирюзовые, алые перья, кажется, даже с глазками…

– Ну да! – воскликнул Артем, разгадав замысел. – Ворона в павлиньих перьях!

Художник выполнил дорогостоящий заказ, клиенты констатировали портретное сходство, обрадовались и расплатились. Но как он смеялся, оставшись наедине с этими шальными деньгами!..

Тут в дверь постучали и сразу же вошли. Это была Лена и за ней – мужчина в расстегнутой форменной куртке.

Лена уже сняла свои достойные маркизы перчатки и поверх кружевного платья надела черный пиджачок, тоже вполне элегантный. Она представила Артема и вышла, даже не взглянув на него. Весь ее вид говорил: нам безразлично, что вы тут наговорите, наша коллективная совесть чиста.

– Старший лейтенант Калюжный, – сказал мужчина мрачно, словно и не о себе. – Это вы нашли тело?

– Я хотел спуститься по парадной лестнице в холл, где меня ждали Ильин – знаете такого певца? – и его концертмейстер, Зоя Казанская. Но я немного выпил и перепутал лестницы. В начале двенадцатого я нечаянно спустился в гостиную и обнаружил тело.

– Вы были в гостиной все время, начиная с десяти часов?

– Нет, конечно. Я вместе со всеми ходил смотреть фейерверк. Мы смотрели с той террасы, которая выходит на озеро.

– Первый фейерверк начался ровно в десять и длился?..

– Минут десять по меньшей мере. Потом все вернулись к столу.

– Мог кто-либо, возвращаясь, видеть тело?

– Боюсь, что нет. Сам я не видел. Но что художник куда-то пропал – знали все. За столом обнаружилось пустое место.

– Свидетель Филиппов показал, что вы долго разговаривали с покойным Вельстером. Так ли это?

Вопросы были четкие, быстрые.

– Да – перед тем, как позвали к столу.

– И больше вы его живым не видели?

– К сожалению, нет…

Отвечая, Артем представлял себе, что происходило четверть часа назад в гостиной. Прибыл Калюжный. Этого человека хозяин знал лично, принял доброжелательно, и старший лейтенант начал делать то, чего от него ждали. Он вынул из руки покойника пистолет, внимательно разглядел рукоятку и сунул вещдок в нарочно приготовленный пакет. Он уединился с хозяином, который изложил ему последовательность событий, и согласно кивал на каждое слово: да, действительно, за треском фейерверка не то что выстрелов – атомной войны не услышишь…

Нет!

Он должен был сделать еще одну вещь не откладывая!

– Он очень грамотно выбрал время, – внимательно глаза в лицо Калюжному, с нужной долей уныния произнес Артем. – Фейерверк так грохотал, что никаких выстрелов не услышишь… Хотя был момент…

– Вам показалось, что вы слышали выстрелы? – Калюжный даже приподнялся в кресле.

– Знаете, я все-таки в армии служил, давно, правда. И у меня музыкальный слух. Даже не знаю, как вам объяснить… – Артем поднял глаза к потолку. – Был какой-то диссонанс во всем этом грохоте, что-то в другой тональности… Вот теперь я вспоминаю – было что-то, после чего я ждал еще каких-то штук в небе, колес там, фонтанов, черта в ступе!

– Я понимаю, – торопливо ответил Калюжный. – А откуда эти звуки шли?

Артем торжествовал. Значит, Калюжный сосчитал патроны в обойме! И недосчитался – двух!

– Я вышел на террасу. Весь грохот шел с берега, но когда в ушах стоит такой треск, немного теряешь ориентацию… В первый раз я только удивился, что в небе нет вспышки, а во второй…

– Когда был второй? – в голосе старшего лейтенанта не слышалось удивления. Значит, Артем ступил на верный путь – оставалось лишь осторожно продвигаться дальше.

– Второй был… Если только это действительно выстрелы, понимаете, я знаю, как много зависит от моих показаний и не хотел бы хозяев дома подставлять. Это – мое предположение, не более!

– В протоколе это будет оговорено.

– Сперва были простые ракеты, – сказал Артем. – Потом такие хитрые, ракета взрывается, выпускает штук десять огоньков, и каждый из них опять взрывается. Потом какие-то огненные веники… И вот после них, кажется…

– Первый или второй?

– Первый. И потом еще какие-то ярко-розовые, очень ядовитого цвета… По-моему, второй мог быть, когда выстрелили розовые ракеты.

– Минуту спустя? Две? Пять?