Генри Олди - Гарпия

«Ценность пиковая», – оценил иллюзион, имея в виду то ли метлу, то ли наездницу.

– Попробуйте еще раз, – дал совет Кручек. – Для закрепления. И скромнее, скромнее, молодой человек…

Он двинулся между столами, забыв о метле. Вчера тетушка Руфь поведала ему о визите мышки из «дамбы». Тонкие намеки, граничащие с угрозами; принуждение к доносам. Она долго собиралась с духом, пожилая скрипторша. Не могу доносить, сказала она. И не доносить не могу. Боюсь. Казалось бы, пустяк. Ваш абонемент – передай, и дело с концом. А чувствую себя змеей подколодной.

Что посоветуете?

Кручек поцеловал тетушку Руфь в щеку. Вы – моя единственная любовь, тетушка. Вы – чудо. Дайте им мой абонемент, и спите спокойно. Вот, смотрите, я создал для вас розу. Ну, не создал. Утащил из корзинки вредной девчонки по имени Герда. А в корзинку бросил монету. Все честно, берите. Спасибо вам, с вами тепло…

Он умолчал, что ночью ему снился Антонин Тератолог. Коронный друнгарий глядел с укоризной и грозил пальцем. А Кручек ничего не мог ему возразить. Я предлагаю вам осторожность, говорил палец. Разумную осторожность. Здравый смысл. Все, что можно потрогать, разъять на волокна, убедиться в безопасности – и вздохнуть спокойно.

Что предлагает вам гарпия, дорогой мой?

Целый космос, хотел ответить Кручек. Пускай я-нынешний не в силах его потрогать и разъять на волокна. Старик-садовник сажает яблоню для других. Возможно, когда-то я прикоснусь к творимому мной. Если пойму: под Овалом Небес, на Квадрате Опоры, живет множество очень разных людей, опровергающих наше с вами представление о людях.

Птичьи лапы, конские копыта, голова собаки. Фикция, маскарад. Но фикция подтверждается опытом. А психономы не подтверждаются ничем, кроме россказней подозрительной гарпии.

Вечный Странник! Что, если она лжёт?!

Я не в силах проверить это знанием. Я могу принять это на веру. Или не принять. Ну почему я? Я не умею верить. Мне нужны причины. Основания. Аргументы. От гипотезы к теории, от теории к практике. Если б еще гарпия не была так похожа на Агнешку…

– Не напрягайтесь. Мана должна изливаться без помех.

– Да, мастер. Я стараюсь.

Он не сразу сообразил, что разговаривает с Келеной. Гарпия наклонилась к иллюзиону, целиком отдавшись работе. Пассировку она провела с блеском. Инвокации – удовлетворительно. Фитиль горел, не давая копоти. Дым рассеялся, в «творильне» возник пейзаж: скала над обрывом, внизу – море.

На ветке можжевельника сидела гарпия.

Пейзаж напоминал зыбкую акварель. Все узнаваемо, есть свет и перспектива. Но скала, дерево, волны с барашками на гребнях скорее угадывались зрителем, восстановлены по намекам. Ограничена запасом маны, Келена сосредоточилась на гарпии. Маленькая женщина-птица соответствовала оригиналу до мелочей. Кроме лица – сколько Кручек не щурился, он не мог разобрать: похожа иллюзия…

Или нет.

Одинокая, гарпия в иллюзионе смотрела куда-то за море. Над ней, серебряным приговором, возникали руны, коверкая жесть оправы:

«Ценность утилитарная».

Доцент нахмурился, разочарован. Прием из элементарных. Возьми лекаря, пекаря, солдата, обозначь признаки ремесла – ланцет, скалку, копье – и утилитарная ценность налицо. Правда, в случае с гарпией, сидящей на ветке, вопрос утилитарной ценности спорен. Даже не сам вопрос, а уровень этой ценности…

…что, если она лжёт?!

– Продолжайте, – он зашагал дальше.

Марыся в качестве примера избрала жабу. Кручек удивился такому решению капитанской дочки. Он ждал ветра, туч, грозы. Корабля в море. И нате вам – жаба. Жирная зеленая квакуха. Посреди болота.

– Ну-ка, дайте развитие…

Встав за спиной девушки, он ждал, как та выпутается из ситуации. Иллюзион тоже молчал, колеблясь. Жаба высунула длинный язык и слопала комара. Вскоре еще пара комаров нашли гибель в желудке обжоры. «Ценность…» – проявились задумчивые руны.

И замерцали, не спеша с резюме.

Жаба взлетела в воздух. Кочка под ней трансформировалась в блюдо, по краям художественно выложенное укропом, базиликом и галангалом. Болото – в дорогую ресторацию. Комары – в расторопных кельнеров. Приземлившись на блюдо, жаба вывернулась наизнанку и утратила большую часть тела. Одни лапки, считай, остались – «cuisses de nymphes d\'aurore», если верить меню, раскрытому на странице: «Шеф-повар Огюст Эскоффье рекомендует».

«Ножки нимф утренней зари», – перевел Кручек.

«Ценность утилитарная», – согласился иллюзион.

Доцента взяли сомнения. Он полагал, что в данном случае ценность – избыточная. Но иллюзиону виднее. Пока Кручек размышлял, ресторация исчезла, вновь сменившись болотом. Жаба внаглую жрала комаров, вернув себе исходный вид. Наевшись, она выпучила глаза и надулась. Миг, другой, и из ее зада вывалился крупный рубин. Следом – второй. И третий.