Далия Трускиновская - Авось, прорвемся!

– Что гаркать-то?

– Кри-ва-я! – подсказала Нелегкая. – Ну, благословясь!

– Кри-ва-я!!! – завопили мы. И повторили этот вопль трижды. Никто не отозвался, не зевнул громогласно, не ругнулся – полнейшая тишина была нам ответом.

– Крепко же твоя сестричка спит, – наконец-то севшим голосом проскрипела я.

– Ничего, долго запрягает, да быстро поедет.

Нелегкая была спокойна, словно на руках у нее не висел тряпочкой помирающий государь-надежа-Авось, а вокруг не торчали вооруженные блины.

Пока мы вопили, блинный командир успел сказать в рацию те слова, после которых с ближайшего поста вылетают на подмогу все, способные держать оружие. Вроде бы и очень далеко зародился рев и гул, а и минуты не прошло, как окреп, налился силой и окружил со всех сторон. Это были общеизвестные зеленые блинные джипы, а хрены – те ездили на белых, словно бросая вызов дорожной грязюке.

Оставалось только юркнуть в развалины – и тем продлить ненадолго свою свободу. Отстреливаться – и то было нечем. Мой репертуар не то чтобы иссяк – кое-что я еще помнила, могла и сочинить на ходу, но отбиваться пришлось бы непрерывно, и столько бы я не выдержала, я же все-таки не уголовник! А если сейчас помянуть страшный синоним – то, чего доброго, Авось не выдержит. Хоть он и в полной бессознанке, но дыхание-то пока работает…

– О-кей! – крикнула я, видя, что блины окружают развалину с нами тремя вместе. – Имела я вас в рыло, в светило, в дрозда, в ежа и в три этажа!

Пошатнулись четверо, как я и рассчитывала. Они должны опомниться минуты через две – и ведь очухаются, сволочи! Но стояли эти четверо рядом – и мы вполне могли проскочить!.. Если сейчас дернуть за локоть и пихнуть вперед Нелегкую – она ведь и без слов поймет, что нужно бежать!

– Ого?! – изумилась Нелегкая.

Я думала – моему словесному изыску, а она углядела белый автомобиль, которого я за зелеными и не приметила. И него выскакивали господа в бежево-рябеньких комбинезонах – распроклятые хрены!

Понять что-то в их субординации мог только мужчина. То, что хрен выше блина, для него – само собой разумеется. А я, женщина, видела другое: блины – оперативники, они всюду пролезут, всякое слово под контролем держат, и в оккупированной местности именно они наводят порядок, понемногу просачиваясь во все щели. Хрены же – некие статичные боевые единицы, которые прибывают на поле боя, когда уже сказаны роковые слова: хрен с ним! Конечно, едки, язвительны, ядовиты, но уважения к ним, как к армейским чиновникам, у нормальной женщины быть не может.

Вот теперь эта команда могла брать нас голыми руками.

– О-кей! – радостно грянуло из всех глоток. Я кинулась вперед, чтобы прикрыть собой Авося. Мне-то что, я и сама такой окей выдам – мало не покажется, а он, горемыка?..

От залпа Авось содрогнулся. И как-то разом обмяк на руках у Нелегкой. Похоже, мы не уберегли его.

И тут взвыла сирена!

Это был такой переливчатый вой, что все мы обалдели – и осаждающие, и осажденные. Вой внезапно обернулся яростным визгом, совершенно нечеловеческим – и это было неудивительно, потому что визжали шины потрясающего автомобиля, состоящего из одной кабинки и большой платформы с железными стояками за ней. Дверца распахнулась и мы увидели совершенно перекошенную физиономию.

– Прыгайте! – вылетело из кривого, малоприятного рта.

Каким-то образом шофер удерживал машину одновременно и на месте, и в состоянии движения. Колеса прокручивались с дикой скоростью – а машина не двигалась, только дрожала крупной дрожью и, поворачиваясь вправо-влево, словно здоровая зверюга с окаменевшей шеей, обводила взглядом своих врагов, одновременно угрожая оскалом и слепя.

Нелегкая опомнилась первой и закинула Авося на платформу.

– Лезь! – велела она мне, подставляя широкую ладонь, на которую стать кроссовкой.

– А ты?

– Меня не выдержит!

– Выдержит! – донеслось из кабины.

Тогда я, уже оказавшись наверху, схватила Нелегкую за руку и принялась затаскивать на платформу, машина тем временем, словно сгорая от нетерпения, уже продвинулась вперед шага на два.

Я тащила эту тушу, упираясь ногами, да она и сама старалась мне помочь, и уже лежала животом на платформе, когда незримый шофер, свято веря в свою удачу, позволил машине рвануть во всю дурь!

– Авось прорвемся! – раздался из кабины боевой клич.

– Авось! – крикнула и я.

Очевидно, шофер не первый раз проделывал такие трюки – машина, от которой блинно-хреновое воинство попросту шарахнулось, вильнула таким правильным образом, что Нелегкая проехала на животе к самой середине платформы, едва при этом не скинув меня. Но тут же выровнялась бешеная машина и понеслась, и понеслась по ночному шоссе!