Андрэ Нортон - Четыре повести о Колдовском мире

В Руфусе было все, что привело бы в восхищение любого мальчика — он был шумный, красивый, щедрый на подарки. Он него пахло лошадьми, кожей, полынью. Руфус часто сажал Мэла впереди себя на быструю малмгартскую лошадь, и они с бешеной скоростью неслись по лугам и холмам, а Мэл радостно визжал. Ветер, казалось, вырывал изо рта слова, а из глаз — слезы.

Ничем этим Мэл не желал делиться с беспокойным незнакомцем, который в эти минуты появлялся на свет в комнате напротив. Он уже замерз, а руки и ноги его задеревенели от долгого и неподвижного стояния, но в то же время ему было приятно, оттого что он делает нечто запретное. Женщины приходили и уходили, и ни одна из них не заподозрила, что он здесь, шпионит за тем, чего мужчинам видеть не следовало.

Вдруг вопли резко оборвались, но шум в комнате не прекратился. Из комнаты торопливо выбежала служанка. В коридоре она встретила Изу.

— Ребенок родился мертвым, — быстро проговорила служанка. — Пошли человека в аббатство за госпожой Авериль. То, что нельзя вернуть к жизни, нужно, по крайней мере, благословить. Кто знает, какое зло может поселиться на место духа.

— Бедный малютка, — пробормотала Иза, повернувшись и торопливо ступая рядом с первой служанкой. — Слишком поторопился вступить в этот жестокий мир.

— К тому же это девочка, что еще печальнее, — ответила женщина.

Не успели они скрыться из виду, как из тени в другом конце коридора, там, где ступени спускались к тяжелой двери, открывавшейся во двор, выскользнула темная фигура в капюшоне. Мэл стоял тихо, сдерживая дыхание, так как он увидел, что появившаяся фигура ведет себя так же осторожно, как и он сам.

Он догадался, что эта женщина, но не из тех, кто прислуживал в доме. Заметно было, что она из простых, тех, что работали в поле, а таким в доме было не место. Мэл весь раздулся от высокородного возмущения и уже готов был покинуть свое укрытие и покарать преступницу, как вдруг взгляд его упал на узелок в руке женщины. Это был кусок старого ковра, сложенный в виде сумки, и по одному только запаху он понял, что это такое. Это был резкий запах пряных трав, и принадлежал он Мердис, знахарке. Мэл боялся теперь даже моргнуть: вдруг ее кошачьи уши услышат звук, и он точно знал: если он пошевелится, змеиные глаза Мердис обязательно его заметят.

Мердис подозрительно огляделась, словно она чувствовала его присутствие. Он страшно ее боялся с того самого первого зимнего дня, когда она впервые появилась в Малмгарте. Руфус и его люди сожгли соломенные колеса, чтобы отпугнуть злых духов, но Мердис почему-то не испугалась. Она была бездомная, оборванная попрошайка и просила милостыню у порога кухни, но никакой униженности в ней не ощущалось. Она поводила вокруг своими темными глазами, подмечая каждую деталь, и вдруг спросила, не нужна ли лорду Руфусу в кладовой женщина, разбирающаяся в травах. По странному совпадению, старая женщина, которая занималась такой работой в доме лорда Руфуса, недавно умерла, и все в доме — хозяева, слуги и живность — нуждались в настоях и порошках, помогающих при ранениях и болезнях. Слуги шептались между собой о том, что у Мердис нехороший глаз, что она разговаривала с мертвыми в развалинах на другом берегу ручья, что она могла внушить человеку какие-то мысли или, наоборот, заставить его забыть о чем-то, но все были одного мнения: Мердис решительно отличалась от других людей.

Мэл думал, что Мердис, скорее всего, жарит детей, и в первую очередь, непослушных маленьких мальчиков. Когда он подглядывал за ней в кладовой, то обратил внимание, что она, приготавливая лекарства, разговаривала сама с собой, а может, она обращалась к невидимым духам. Один раз он застал ее сидящей очень прямо, с застывшим взглядом, словно в трансе. Обычно она сердито на него набрасывалась, когда обнаруживала, что он за ней шпионит, и выгоняла прочь, грозя кулаком. Мэлу она казалась невероятно старой и сморщенной, хотя седина в ее волосах едва пробивалась, и ходила она быстро, а угловатая высокая фигура сохраняла чрезвычайно прямую осанку. Проницательные темные глаза ее горели орлиным блеском.

В этот момент Мердис повернулась и подозрительно посмотрела на ковер. Мэл решил, что жизнь его кончилась. Она похлопала по ковру, пригляделась к узкому пространству, отделявшему ковер от стены. Спрятаться здесь взрослому мужчине или женщине было немыслимо. Пожав плечами, Мердис сердито взглянула на ковер еще раз и, покопавшись в сумке, извлекла из нее маленький хрустальный флакон. Затем на секунду поднесла его к свету горевшего фонаря. Внутри флакона, как облачко, крутилось что-то живое. К прозрачной поверхности на миг прижалось крошечное личико, обрамленное двумя похожими на цветы ручками, затем видение отлетело прочь, мелькнули лишь светлые волосы. Казалось, маленькое существо искало выход, поднималось наверх и маленькими ручонками старалось приподнять деревянную пробку и опять без устали скользило и крутилось внутри бутылки.