Екатерина Шашкова: Река ведет к Истоку

— Через черный ход.

Алина вспомнила о втором выходе из ритуального зала. Да, тот путь был намного короче, но…

— А если бы он оказался совсем завален? Или дверь была бы заперта?

— Да ладно, нормально же все получилось, — легкомысленно махнул рукой магос.

— Живучая скотина! — озвучил общую мысль рыжий, вернувшийся от медицинских машин и успевший услышать окончание разговора. — Только зачем женщину в свои подвиги впутывать?

Вместо ответа Ракун побледнел и, потеряв равновесие, шатнулся вперед. Тяжело оперся о капот, постоял так немного, подумал, сполз ниже и уселся прямо на землю.

— Скопище инвалидов, — прокомментировал пацан. — Я на вашем фоне себя самым здоровым чувствую.

— Это можно исправить. Хочешь, ногу сломаю? — ехидно предложил магос, но почти сразу же сменил тон на жалобный: — Пить есть?

В руки ему немедленно впихнули вторую кружку. Ракун, не глядя, сделал большой глоток и, закашлявшись, тут же выплюнул половину.

— Силь, ну какого черта? Почему долбаный кофе?

— Потому что, — веско ответил пацан. И под его суровым взглядом магос, давясь и морщась, выпил все, что было.

Некоторое время вокруг стояла тишина. Спокойная, умиротворенная, практически семейная. Так бывает, когда родственники собираются за столом, обмениваются новостями, обсуждают последние события — и вдруг замолкают, не потому, что не о чем говорить, а просто потому, что все прекрасно понимают друг друга без слов.

И то, что в роли стола выступал капот грузовика, а некоторым «родственникам» друг друга даже не представили, ситуации нисколько не мешало.

Пока парень, которого назвали Силем, не решил вслух подвести итоги:

— Итак, что у нас есть… Разрушенный особняк Герберта Тивасара, в недрах которого, предположительно, скрывается труп Герберта Тивасара. Плюс сбежавшая жена Герберта Тивасара. Плюс проводимые ими многочисленные противоправные действия и незаконные операции с чужими камнями, одна из которых повлекла за собой взрыв. И ни одного доказательства виновности, кроме свидетельств очевидцев, большая часть из которых проникла в особняк нелегально. Причем двое из них творили такое, что после первого же официального допроса их выпрут за пятый виток, а то и дальше. И это если в живых оставят.

Алина испуганно заморгала. Это он про нее и дядюшку? Про их способности? Но она же хотела как лучше, людей спасала!

Нина тихонько приобняла племянницу за плечи. Стало легче, но ненамного.

— Замнут, думаешь? — поморщился рыжий, доставая сигару.

— Почти наверняка. Если внезапно не всплывут какие-нибудь неопровержимые доказательства. Документы там или записи…

— Но ведь есть же булавка! — вспомнила Алина. — Подождите, я сейчас вернусь!

И умчалась раньше, чем кто-то успел ее остановить.

Осталось только вспомнить, где именно она закопала миниатюрную прослушку, и понадеяться, что в это место не рухнул какой-нибудь из обломков взорвавшегося дома.

Нина по привычке хотела рвануть следом, чтобы проследить за неугомонным ребенком, но ограничилась тем, что проводила Алину взглядом до распахнутых ворот особняка. В конце концов, что этому ребенку сделается, если он благополучно пережил похищение и взрыв, чувствовал себя явно лучше окружающих, да и, честно говоря, ребенком-то уже не был.

У одного из стоящих неподалеку белых фургонов с лязгом распахнулась дверь, и наружу выбрался помятый и обильно перебинтованный Долан. Кто-то сердобольный одолжил ему рубашку, но она оказалась милиту явно маловата, даже на груди не сходилась, поэтому не столько скрывала многочисленные повязки, сколько привлекала к ним внимание.

— Я на минутку! — объявил Ракун, решительно поднялся и направился к раненому.

Подошел, смерил его хмурым взглядом и без предупреждения врезал в челюсть. И раздраженно потер кулак — челюсть у милита была, похоже, стальная.

Нина тут же бросилась туда, готовясь разнимать драчунов, но Долан отвечать на удар не стал. Только потер наливающийся синяк и уныло признал:

— Да, я виноват. Можешь ударить еще раз, я заслужил.

— Подлечись сначала, — хмыкнул Ракун, демонстративно скрещивая руки на груди. — Но если еще раз прикоснешься к моей племяннице — убью.

— Ты даже Тивасара не убил, хотя мог.

— Ладно, его попрошу. — Магос указал на Силя. — Вот он точно убьет и не поморщится.

— Поморщусь, — признал замглавы разведки Истока, спрыгивая с грузовика и подходя ближе. — Жалко без особых причин ценные кадры гробить. Пусть лучше отрабатывает.