Алексей Бессонов - Тридцать три тещи

– То он, – горестно вздохнул Байстрюк и выразительно поглядел на кравчего. – Черный Циклопидес, потвора.

– Объяснитесь, шановне панство! – взмолился Кирфельд. – Кравчий, кубок господину Шону! И продукта не жалеть, а то льешь, как врагу на поминках… Что это за циклоп… или как его там вы изволили назвать?

Тарас Небийвовк поглядел в только что наполненный кравчим кубок, затем с раздражением рванул из ножен саблю, но, вздохнув, вернул клинок на место.

– Я б сам, пане барон… да контракт, видите ли! Будь он проклят… Были мы, пане барон, с кумом и в Туреччине, и до Жордании доходили – радиус-то у нас – ого, а триста тонн коммерческой нагрузки, – это вам не шутки.

– В Магриб трубу возили, – подтвердил Петр. – Без дозаправки.

– Да! Но суть не в том. Жил он, стало быть, раньше там – у них, то есть. Ну, что-то у него там не срослось, и полез он куда глаза глядят. Сперва к нам. Но – у нас особо не забалуешь, ВВС с налоговой его быстренько выкурили. Так теперь – вот он, зараза! К вам, пане барон, подался.

– Да кто – он? – не выдержал достойный Кирфельд.

– Колдун, – мрачно произнес Шон.

– Он, пане дракон, – согласился Небийвовк. – Шо, вас тоже… тещенька?

– Ото ж, – мрачно хмыкнул дракон и хлопнул полный кубок.

– У меня-то, что обидно, теща – любимая, – заявил, вздохнув, Петр Байстрюк. – И приданое как надо, и за внуками… а борщ какой, панове! Видели б вы той борщ! Все – зятьку любимому. Недавно вот «мерседес» купила. А тут мешком с горохом да по роже, а? Кому рассказать, так засмеют, жизни не будет!

– Истинная правда, пан барон, – подтвердил Небийвовк. – Потому и решили мы сесть, чтобы предупредить вашу милость. Не шутки, пане! Не шутки – вон на кума гляньте. Хорош? А? А думаете, у козака башка слабая? То-то… Где-то он тут у вас завис, гад. Точно.

Через четверть часа серебряный колосс поднял якоря и, взревев моторами, двинулся на север. Незадолго до того слуги барона погрузили на борт «купца» столитровый бочонок отборнейшего продукта, а Небийвовк, остановившись у трапа, коротко стиснул железное плечо барона Кирфельда и молвил, положив руку на эфес своей роскошной сабли:

– Коли что, пан барон – визитку я вам оставил…

После чего тронул ус, оглушительно свистнул – и дирижабль пошел вверх, унося своего хозяина молодецки взбирающимся по колышущейся веревочной лестнице.

– Чумаки, – мечтательно вздохнул Шон, глядя вслед поднимающемуся на высоту гиганту.

– А ты видел, сколько у них пушек? – немного ревниво спросил Кирфельд.

– Все равно без конвоев ходят только самые большие, – двинул бровью дракон. – Ты хоть понял, что это было?

– Что ты имеешь в виду?

– А, – с ощущением собственного превосходства дернул правым крылом Шон. – Это же – класс «Мрия»! Пятьсот тонн взлетной массы, двенадцать движков по семь тыщ, дальность чуть ли не пятнадцать… Суперкомпьютеры, суборбитальная навигация, лучшие авиадизеля в мире… мечта, а не корабль.

– Прямо-таки лучшие! – усомнился Кирфельд. – А МАN?

– По коммерческой эффективности, – начал дракон, но не договорил: ворота замка вдруг распахнулись, и во двор влетел золоченый фамильный пикап маркграфа Ромуальда Шизелло.

Сам маркграф, распугивая кур, выпрыгнул из-за руля и стремглав бросился к барону – притом вид его был ужасен:

– Трагедия, дорогой тесть! Трагедия!

– Помилуйте, зять, – барон мягко, но цепко ухватил Ромаульда за правое запястье. – Мы уже в курсе. Эти почтенные негоцианты, – и он указал на серебристую полоску в безмятежно-голубом небе, – помогли нам прояснить ситуацию. Мы даже знаем, как его зовут.

Из кабины пикапа тем временем выпал сэр Олаф, прижимающий ко лбу резиновый мешочек со льдом.

– Олаф Щитман, шоумен, – пискляво представился он. – Господин барон, я…

– Нам все известно, – перебил его Шон. – По-моему, друзья, самое время собраться на военный совет.

Кирфельд приказал порезать немного копченого сала, соорудить на скорую руку «оливье» и раскупорить пару-тройку «Коктебеля» из подарка южных торговцев. Вскоре вся компания собралась в кабинете барона на третьем этаже замка. Шон, ощущая некоторую тесноту, пристроил свой хвост на открытом по случаю жары балконе. Двери кабинета были закрыты, и коньяк наливал Ромуальд – как младший из присутствующих.

– Беда подкралась незаметно, – заявил сэр Олаф и, изящно оттопырив палец, хлопнул двести коньяку.

– Оно так всегда и бывает, – сурово сдвинул брови Кирфельд. – Разве вы видели, чтоб было по-другому? Но нам, истинным рыцарям…