Владимир Савченко - Пассажир Седьмого Класса

Это и была его легенда.

– Ага,- сказал собеседник,- пси-компоновка коллектива… Это другое дело.

Где колония-то будет?

– Неподалеку, на Венере. На тверди в приполярной области. А то что ж. там одни стратозавры за облаками, а земли пустуют!

– Понятно. Планета серьезная, наслышан. Без штанов там можно, но без характера никак, пропадешь… Вы меня заинтересовали, молодой человек,- маклер улыбнулся с оттенком покровительства.- Я ничего не обещаю, но поспрашиваю. Посидите здесь.

Он удалился в сторону карусели. Вася покачивался на подвесной скамье, мечтал: а хорошо бы вправду сейчас нашелся этот треклятый Характер, тик-так, тик-так… без всякой детективной игры с возможным печальным исходом. Теория теорией, а пристукнут в подъезде - и окажется потом, что техника бессильна.

Маклер поспрашивал, поуказывал: вон, мол, сидит. Вскоре около Долгопола, солидного покупанта, бурлило торговое вече.

– Слушай, а другие черты не надо? Имею все третьего порядка, баллов, правда, маловато, но вдобавок к своим в хозяйстве не помешает, а? Оптом - скидка.

– Возьми приличное здоровье, парень. Мое. Посмотри на меня. И ты такой станешь: ого-го!

– А женщины с вами отправляются? Имею второй и третий порядок "женских сутей". Возьмешь?

– На это сейчас не уполномочен,- отбивался Вася.- Характер нужен, остальное потом.

– Слушай меня: не найдешь ты такой характер, я здесь второй год вращаюсь, о подобном не слыхивал…

– А по-моему, что-то недавно мелькнуло,- вставил кто-то.

– Ай, бросьте! - отмахнулся напористый, сиплый, пахнущий луком.- Слушай лучше меня: я тебе продам кассету с одиннадцатибалльной активной волей, так!

– у другого найдешь такую же пассивную, у третьего - гордость, у четвертого

– нахальство, у пятого - еще что-то… понял, нет? Соберешь - и вводи себе на благо компании или колонии. С миру по нитке, робкому характер, понял, а?

Долгопол вдруг осознал, что это напирает, дышит в лицо тот поджарый брюнет, отпущенный Порфирием Петровичем,- только сейчас он был без очков, в кепи и кожаной куртке. Выходит, не узнал, подумал Вася, тогда на него тетка наседала с ридикюлем, не до прочих было… Но краем глаза он заметил мелькнувшее за спинами лицо Вани Крика - осунувшееся и небритое, но его, такую челюсть не спутаешь. Внутри у Долгопола похолодело: "крестник", этот, если присмотрится, не ошибется.

– Так даже велосипед не соберешь,- отмахнулся он от брюнета,- а это все-таки характер. А психическая совместимость? Вались-ка ты!.. Цельный характер нужен, блочный.

– А кем вы там будете, на венерианской суше?- полюбопытствовал кто-то сбоку.- В какие формы воплотитесь?

– Известно, в какие, в венерианские,- сказал Вася. Подумал и добавил: - В кремнийорганические.

– А самоназвание какое будет?- не унимался любопытный.

– Ну, ясно какое…- молвил Долгопол и вдруг с неудовольствием осознал, что это вовсе даже и неясно. В фауне Венеры преобладают рептилии, как на Земле в мезозой; высшая форма их - разумные стратозавры. "Ну, эти, в облачном слое,- лихорадочно соображал Вася,- а на тверди какие? Птерозавры? Нет, это опять-таки летающие. Ихтиозавры? Эти и вовсе из земной палеонтологии, водоплавающие - на Венере морей-озер нет. А как тех, что посуху гуляют: просто "завры"? Или звероящеры? Но почему же "зверо"? Вот сволочи,- неуважительно подумал он о зоологах,- не обозначили все как следует…" (И напрасно, заметим в скобках, подумал он так о них: есть иные названия для древних рептилий, кроме оканчивающихся на "ящер" или "завр"; есть, например

"игуанодон", "мастодонт", "фтородонт"… впрочем, последний, кажется, не

"завр", а зубная паста. Просто плохо подготовил оператор Долгопол свою легенду, не изучил вопрос - и теперь горит. Без игры. Как в воду глядел

Порфирий Петрович.)

– Известно, какие,- продолжал Вася, чувствуя, как на лбу под париком выступает пот,- эти… ("Может, палеозавры? Нет, палео - это древние… вот черт Г")

– Целинозавры они там будут,- произнес позади знакомый голос.- Или колонизавры.

Все грохнули. Долгопол оглянулся: рядом, прислонясь к стволу клена, стоял пробник, лучший донор Кимерсвильского ОБХС, сдающий тело напрокат. "Как бишь его?.. Спиридон Математикопуло, без определенных занятий, дважды застрелен и регенерировался". Сейчас он был в тех же мятых черных брюках, в стоптанных туфлях и старой стеганке, раскрытой на голой груди; крупный нос вольных очертаний был так же лилов, и брови над маленькими глазами так же приподняты в философском недоумении. Единственной новью во внешности донора был вызревший под левым глазом синяк: память о перчатке служителя Лаврентия во время последней пробы.