Сергей Варлашин - Лууч (СИ)

Не успели мы проронить и слова, как раздался звон бьющейся посуды. Я выскочил обратно и увидел мою девочку на полу, рядом лежал поднос с разбитой тарелкой и ее содержимым, знакомой незнакомки нигде не было, точно она испарилась. Припал к дочери, но та лежала без чувств, с открытыми глазами, а взгляд был невидящий, точно чем-то затуманенный. Вскрикнула Миловира, вбежавшая следом, увидев обмякшую дочь в моих объятиях, бросилась к нам, но вдруг, совершенно ниоткуда, появилась та рыжая незнакомка и сверлящими, черными глазами, уставилась прямо на нее. В миг глаза моей красавицы жены, тоже затуманились, ноги подогнулись, и она осела на пол, там, где была. В бешеной ярости, я вскочил и не владея собой направился прямо к рыжей. Молниеносно вынес обе руки, чтобы схватить ее, хорошенько тряхнуть и бросить о пол, даже коснулся кружевного платья, но пальцы прошли насквозь и тут она словно исчезла, как будто ее и вовсе не бывало в моем доме. — На этом рассказчик затих.

В его выражении лица, Лууч уловил, глубокую печаль и наряду с этим полное спокойствие, некую отрешенность произошедшего. Выходит он имеет огромную внутреннюю силу, раз уже четвертый год подряд, не опускает руки. Тем временем, Головус вновь как будто ожил и продолжил.

— С тех самых пор, мои любимые жена и дочь лежат на двух ложах, в главной комнате родового дома. Глаза их постоянно двигаются, точно, что-то все время видят, а когда приподнимаешь им веки, понимаешь, что глаза эти невидящие, на них словно пелена из тумана, и все это время они видят грезы, бесконечные сны, мечты и видения. И нет средства в этом мире другого, способных вернуть человека из мира грез, кроме как плодов Великого Пробуждающего Древа, но только человек чистый душой способен отыскать их, в бесконечных просторах Синтейевского леса.

— Неужели не нашлось, за все время никого, кто способен пробудить их ото сна, доктора там или человека владеющего гипнозом, или еще чем в сходной сфере? — Спросил Лууч, зачарованный рассказом.

— Не все так просто, мой маленький друг. Конечно, первую неделю я приводил в дом всех местных эскулапов, но не было от них никакого толку, голубушки мои просто лежали, дышали и не реагировали ни на что, что происходило в комнате, даже на порошки и резко пахнущие препараты. Ни музыка, ни шум, ни легкие щипки или похлопывания по щекам не дают абсолютно никакого эффекта, даже румянец остается, страшнее летаргического сна, само собой за ними постоянно ведут наблюдение, следят и ухаживают по очереди мои знакомые сиделки. — Хозяин дома почесал подбородок и следом отвечал дальше. — Потом приезжали из далека, хваленые и известные лекари, были и шарлатаны, но были и настоящие чаровники, только в итоге все равно разводили руками.

А однажды, на второй месяц моих мытарств, заехал я в одну маленькую деревеньку, прямо посреди леса, дороги даже толковой нет мимо нее, а та что есть, почти не утрамбована и местами заросшая, так что приходилось слезать с лошади и искать ее временами. Показалась, значит посреди леса, домишка одна, затем другая, ну я и поехал в их сторону. Дай думаю, дорогу узнаю, к городу Верхалу, мне там рекомендовали одного местного целителя, да сам на ночлег остановлюсь, если пустят, коня не мешало бы накормить, в таких малых поселениях часто чужаков не пускают на ночлег, да еще и собаками прогнать могут. Деваться некуда, в лесу темнеет быстро. Подъехал к ближайшему дому, спешился, постучал в дверь, слышу, внутри заерзали, но открывать не стали. Отошел, взял коня под узды, подхожу к следующему дому, в окнах тоже свет не горит, не успел у двери оказаться, вижу, на окнах шторы задергивают, развернулся и уже верхом последовал меж домов, до самого конца деревни, домов то немного, десятка два. В конце улицы, поперек единственный дом стоит, он же и последний, а в окнах слабо мерцает желтый свет, последовал к нему. Пока шел, в других думушках, по пути два раза дверью хлопали, да шумели засовами, затворялись от меня, стало быть.

Я приблизился к единственному жилищу, источавшему свет, оглянулся, первых домишек, уже не видать, так темно стало, так еще и туман появился внезапно. Обернулся, вынул ноги из стремян, опять спешился, сделал пару шагов в направлении двери и тут мне навстречу вышел седой старик, со стеклянной, горящей лампой, в руке. Он приподнял голову на меня, ростом он был как раз на голову ниже, посмотрел и молвил.

— Заходи, добрый сын, весь вечер жду тебя.

Дал мне, масляную лампу свою и молча, указал на стойло справа. Дымок сначала зафырчал, но стоило мне взять его, отвести в стойло, тут же затих и занялся зерном.