Андрей Дашков - Змееныш

Солнце палило немилосердно, и даже по ночам не наступало облегчение.

В южной части небосвода сияли звезды, которые не восходили на небе Валидии.

Люгеру казалось, что этот полет никогда не закончится. Он изнывал от духоты и безделья. Не в его власти был сократить время ожидания, которое сделалось невыносимым. Рядом с Ганглети он чувствовал себя еще более одиноким, а Венга оставалась так же далека от него, как и прежде. В лучшем случае она отвечала на самые простые вопросы, но при этом бедняжка разговаривала будто слабоумная…

Установилось почти полное безветрие, и полет Корабля существенно замедлился. Воцарилась липкая жара. Даль расплывалась в зыбких струях воздушных потоков. Корабль оставлял за собой след, подобный разреженному грязно-лиловому туману, а над бескрайней пустыней воды то и дело возникали миражи.

И от палящего солнца, и от коварных видений Люгер спасался в прохладном чреве Корабля. Однажды под вечер Ганглети попросила его подняться на палубу, и он увидел дрейфовавшее в океане судно. Его низко сидевший в воде корпус имел необычные очертания с заостренными носом и кормой; парусов не было вообще. На одной трети длины от носа возвышалась надстройка, а над нею – мачта, увешанная какими-то ажурного вида предметами. Металлическая обшивка, судя по коричнево-рыжим оттенкам, изрядно проржавела.

Люгеру уже доводилось видеть такие корабли у затопленных причалов вблизи побережья Земмура. Не было ни единого признака того, что на борту этого судна остались живые люди. Верооятно, команда давно покинула его, или же оно оказалось плавучим склепом для тех, кто умер от голода и жажды.

Слот долго провожал взглядом мертвый корабль оборотней, блуждавший по воле ветров и течений в океанских просторах. А может, это был выкидыш самого пекла – Стервятник нисколько не удивился бы, окажись он сам вскоре перед огнедышащим жерлом преисподней.

Ночью, стоя на палубе, Люгер ощутил некое изменение. Он посмотрел вверх и обнаружил, что в небе над ним нет Черного Лебедя. В зените, где прежде парила крылатая тень, теперь сверкали звезды.

С той минуты управлять Летающим Кораблем становилось все труднее. Стервятника больше не одолевали сновидения, и он не получал никаких знамений. Наступило жутковатое, таившее неведомую угрозу затишье перед новым противостоянием.

Сегейла спала в ледяном гроте внутри наполненного кровью кокона, и сон ее мало отличался от смерти. Стервятнику она казалась прекрасной, как никогда. Закутанная в незримую мантию холода, она сделалась похожей на мраморную статую. Однако в ее теле все еще текла чужая кровь, а долгие сны о почти утраченной жизни кружили вокруг медленным черным вихрем, не нарушая ее летаргии.

В последние двое суток полет стал тяжелым испытанием не только для людей, но и для Корабля. Даже в тени парусов жара была нестерпимой, а сами паруса оказались бесполезными. Чудовище летело сквозь неподвижный раскаленный воздух, теряя клочья своей сотканной из праха «плоти». Бушприт таял и истончался, будто огромная черная сосулька, и запах гнили распространялся по палубе.

С некоторых пор Люгер ощущал, что Корабль агонизирует, – ощущал гораздо сильнее, чем ему хотелось бы. Чувствовал он себя при этом так плохо, словно сам был неизлечимо болен.

Неподвижная поверхность океана постепенно приобретала все более насыщенный малиновый цвет, а на вторые сутки в полдень небо внезапно потемнело, несмотря на высоко стоявшее светило и полное отсутствие облаков. Жаркие рубиновые сумерки продолжались часов тридцать. С наступлением ночи луна так и не взошла, хотя по небосводу двигался темный диск, окруженный яркой короной, – мрачный двойник солнца.

Убийственная жара никак не подействовала на Ганглети. Мокши превратил человеческое тело в идеальное убежище, и Люгер не замечал, чтобы Гелла потела или испытывала хотя бы малейшие неудобства. Несмотря на явные отклонения в движении светил, она продолжала проводить какие-то измерения, используя примитивный секстан, и прокладывала курс, отмечая его на карте.

Делом Стервятника было выдерживать направление и заставить Корабль лететь дальше. С каждым часом это отнимало все больше сил и напоминало попытки понукать загнанную лошадь. Кроме того, Люгер и сам время от времени нуждался в отдыхе. Когда он спал, Корабль почти останавливался и дважды был близок к падению. Только вмешательство недремлющего мокши спасало его от гибели.