Олег Дивов - Храбр

Петровичи неохотно попрятали стрелы, сняли тетивы и убрали луки в налучья за спину. Василий подошел к Илье и уставился на оторванную голову.

– На старосту похож. Ишь как, будто по чину, прямо в воротах бросили. Старосту здешнего помнишь?

– Не-а, – сказал Илья. – Они для меня все на одно лицо, старосты эти, тиуны… Вот девка тут была светленькая… Подавала на дворе. Забыл, как звали.

– Ксана? Она не только подавала. Она еще и давала.

Илья неприязненно покосился на Василия:

– Откуда знаешь?

– Так мне и давала.

Илья тяжело вздохнул. Василий поспешил объясниться:

– Я этот грешок потом замолил. И свечку поставил.

Илья вздохнул еще горше.

– За каждый раз, – добавил Василий.

Илья ловчее перехватил булаву, обогнул ворота и неспешно двинулся к постоялому двору.

Лука подошел к брату.

– Ты полегче с этим, – буркнул он. – Илья баб страсть как уважает. Прямо трясется весь, если кто бабу обидит. А они его не особенно любят. Боятся.

– А я виноват?..

Василий недовольно засопел. Он привык считать себя отважным, сильным, красивым и удачливым. Меньше всего его трогали чужие трудности с бабами, а увещевания старшего брата – злили. Лука, тоже сильный, красивый, везучий и смелый, с возрастом стал занудой и все чаще прятался за чужие спины. С таким братцем в руководителях прославиться трудно. А Василий очень хотел именно прославиться. Денег и челяди у Петровичей и так было полно. Не хватало громких воинских подвигов. За братьями числились ратные успехи, но только в составе дружины, в общем строю. Не то.

– Все равно ты Илью не зли попусту. Он сейчас главный. Мало ли…

– Добрыня его по головке не погладит, если нас тут прибьют, – понял намек по-своему Василий. – А князь, тот просто шкуру спустит.

– Ты лучше подумай, что будет с нами, если тут его, Урманина, прибьют, – посоветовал Лука угрожающе.

– Ну, мы скажем…

– Ничего мы сказать не успеем! – зашипел Лука. – И шкуру спустят – с нас. Нечисть спустит! Илья сам наполовину урманский йотун, не знаешь, что ли. Поэтому его ни порча не берет, ни волшба ихняя. Поэтому он их чует издали. Пока Илья жив, мы против нечисти сила. А если с ним чего случится, бросай все и беги за реку. Срубленных голов я видел достаточно на своем веку. А вот оторванных… Понял?

– Вы чего там шепчетесь, братья? – позвал Илья. – Сюда идите. Тут есть на что посмотреть.

Распахнутая дверь постоялого двора не была повреждена. Ее открыли изнутри. Мерзлая утоптанная земля вокруг двери чернела застывшей кровью.

– Ловко придумано, – Илья ткнул булавой вверх. На крыше была широкая дыра со рваными краями.

– Один-два зашли через крышу, и народ сам на улицу выскочил. А остальные ждали тут, – понял Лука.

– Точно.

– Не вижу кострищ, – Лука огляделся. – Удивительно. Как еще отпугивать нечисть по ночам?

– Здесь не держали оборону, – сказал Илья. – Только прятались. Мне так кажется. Днем высовывались, наверное, а ночью все набивались на двор и сидели, дрожали.

– Почему?

– Страшно было, вот почему.

– Расспросить бы тех баб, что добежали до Карачева.

– Мы уже довольно знаем, – отрезал Илья. – Ну, полезли внутрь.

Внутри все было поломано и перевернуто вверх дном. Не уцелело на первый взгляд ни единой лавки. Открытая дверь и дыра в крыше давали достаточно света, чтобы понять, насколько заляпаны кровью стены и пол. Кое-где валялись обрывки одежды. Прямо над дверью торчал из бревна глубоко вбитый широкий лесорубный топор.

– Промазал смерд… – сказал Василий. – Жаль.

Он попробовал вырвать топор. Не получилось.

– Отойди от двери, свет застишь, – буркнул Лука, щуря глаза. – Тела где? Ни огрызка не видать.

– Утащили к лесу, сожрали там. – Илья ушел в глубь двора и сразу потонул в сумраке. – Посмотрю-ка кладовую. Не ходите за мной, вам темно будет, угостите еще по затылку сослепу…

– Не очень-то и хотелось, – сообщил Лука.

– В кладовую или по затылку? – съехидничал Василий, лениво дергая топор.

– Надо было огня взять, – сказал Лука. Подошел к брату, отодвинул его от двери, взялся за рукоятку топора и легко выдернул его из бревна.

– Силён, – оценил Василий.

Тихонько свистнул Илья. Братья поспешили к нему.

Невысокая кладовая, пристроенная ко двору вдоль стены, оказалась наполовину забита сеном. Под застрехой виднелись узкие щели, через которые скупо пробивались солнечные лучи. На полу валялись ломаные полки, битые горшки, обрывки берестяных туесков, какая-то ветхая драная мешковина, части конской упряжи.