Олег Дивов - Храбр

– Кто бы говорил, – ввернул Лука. – Слышь, Илья, ты меня извини, брат, но все было по-другому. Новгород сам призвал варягов. С того и пошло.

– М-да? – хмыкнул Илья.

– В Новгороде поднялась смута. Не как обычно там бывает, а долгая смута. И на вече решили, раз сами не справляются, надо призвать князя. И отправили к варягам послов. Сказали – земля наша велика и обильна, порядка только нет. Придите и владейте нами. И пришел конунг Рёрик. Вот откуда началась Русская земля, какой мы ее знаем.

– М-да? – повторил Илья. – И далеко Новгород за варягами ходил? До самой Ладоги небось?

– Я тебе рассказываю, как про это в летописи! – обиделся Лука. – Сам не видел, но говорят. У новгородцев монах сидит и пишет. И до него монах сидел и писал. И у нас, вон, тоже пишет. Князь к нему ходит иногда, смотрит, чтобы лишнего не выдумал.

– В летописи, значит…

– Ты чего? – не понял Лука.

– Ну, раз в летописи, тогда коне-ечно, – протянул Илья.

Перекинул ногу через шею Бурки, спрыгнул и убежал вперед. Бегал он смешно, на полусогнутых и широко раскинув руки, будто ему тяжело держать равновесие – да пожалуй, так и было. Быстро вернулся, одним движением закинул себя обратно в седло.

– Ты не согласен? – спросил Лука.

– Не-а, – ответил Илья просто.

И крутанул над головой топором.

– Ну, – сказал Лука, – ты нынче главный, брат.

Илья обернулся.

– Я главный, да, – согласился он. – Но еще я природный урманин. Если ты забыл, брат. Мне ли не знать, как приходят варяги. И зачем. А летописи… Их человеки составляют. Василий!!!

– А?! – встрепенулся младший Петрович, испуганно выныривая из шубы.

– Не спи, с коня свалишься! – сказал ему Лука.

– Да ну вас всех, – отозвался Василий и снова уткнулся носом в пушистый воротник.

– Вот и поговори с ним, – пожаловался Лука.

– Отстают твои, – заметил Илья.

Лука посмотрел назад. Обоз за его спиной и правда растянулся.

– Не отставать! – рявкнул Лука. – Подобрались, живо!

– Раскричались… – донеслось из шубы.

– Ох, хлебну я с вами горя… – пробормотал Илья. – Микола!

– Что, дядя?

– Давай с саней. Топай рядом, грейся.

Парубок, недовольно бурча, соскользнул на дорогу и пошел, держа в одной руке вожжи.

– Чего греться-то, если кругом поля. Я понимаю, в лесу…

– Шевели руками, – сказал Илья строго. – Ты должен быть всегда готов. А в поле особенно. Я вот однажды ехал полем. Высоко сижу, далеко гляжу, бояться нечего… Эх.

И замолчал, исчерпав запас красноречия на сегодня.

Белое поле казалось бескрайним, что на восход, что на закат.

Насколько Илья любил приодеться для города, настолько же просто он облачался в поход. Короткая, чуть ниже пояса, куртка с широкими рукавами, свободные удобные штаны, круглая шапка с наушниками – ничего лишнего и стесняющего движения. Все было шито добротно, из очень дорогого материала, но выглядело скромнее некуда. Обычный походный цвет у Ильи был коричневый, однако на этот раз он надел все серое, видимо, с каким-то умыслом.

Братья Петровичи, укутанные в длиннополые богато отделанные шубы, пошитые по греческому образцу, казались рядом с Ильей настоящими боярами.

Зато и задубели они в своей чересчур теплой одежде настолько, что вечером у костра не сразу отогрелись. Василию даже есть поначалу было неудобно, мясо падало из рук.

– Наказание ты мое, – сказал ему Лука.

– А я говорил, – напомнил Илья, – шевелиться надо.

– Нашевелился уже, – прогудел из шубы Василий. – По молодости. Туда беги, сюда иди, того бей, этого не трожь… Скоро опять драться. Дайте хоть сегодня пожить спокойно.

– Да кто ж тебе мешает… Я?

– Нет, ты не мешаешь, – быстро сказал Василий. – Ты никому не мешаешь никогда.

Закутался плотнее и придвинулся к огню.

Когда все поели, Лука Петрович завел важный разговор.

– Илюша, а Илюша, – начал он ласково. – Как бить-то нечисть будем?

– Ты же берегиню поймал, коли не врешь, – Илья хитро прищурился.

– Да ну тебя, – сказал Лука. – Поймал – не прибил. И давно это было. Она раков искала под корягами у берега, зазевалась, а тут мы. Глядим – баба голая волосатая ковыряется на мелководье, лопочет что-то. Думали, просто дура местная. Сразу и не поняли. Руки ей заломали да по морде надавали. Морда страшная… Отпустили потом.

– Когда – потом?

– Ну… Потом.

– Одно слово – бояре. – Илья неодобрительно покачал головой. Заметно было, что он Луке не верит.

– Да какие мы бояре.

– Будете.

– Это, конечно, вероятно. Так что же, Илюша?