Олег Дивов - Ночной смотрящий

Мы выбираем президентами записных лжецов и ловких имитаторов правдивости. Не потому ли, что боимся услышать, как все на самом деле плохо? Мы строго запрещаем рекламщикам обманывать потребителя, но зато учим их освещать факты под самым выгодным углом. Мы знаем, что множество журналистских материалов цензурируется не редакторами, а самими авторами – настолько страшна открывшаяся им правда, – и рады этому.

Мы очень мало знаем о своем мире – и счастливы.

Да, мы такие. Мы так выживаем. Потому что это естественно для нас. Сколько шансов радикально переменить свою участь мы упустили из-за нежелания докопаться до истины? Великое множество. Какова вероятность того, что перемены сгубили бы человечество – не в его нынешнем обличье, а вообще, безвозвратно? Думается, она близка к единице.

Нашу стратегию выживания можно назвать язвительно – «страусиной», но это двойная ложь, потому что страусы не прячут голову в песок. Хорошо бы честно сказать «трусливая», но почему-то не хочется. А можно дать ей расплывчатое и, на первый взгляд, достаточно адекватное имя «стабилизационная». Однако стратегия, построенная на лжи, блэкауте и самообмане, не обеспечивает и стабильности! Она многим хороша, у нее всего один побочный эффект, но он-то и страшен!

Продолжая носить шоры, однажды мы проглядим тенденцию, которая необратимо вывернет нас наизнанку. Не изменит, а именно вывернет. Плавным, малозаметным, эволюционным путем. С непредсказуемыми последствиями.

До десяти процентов землян – самых умных, неравнодушных и дальновидных – сочтут этот вариант не худшим, интересным, перспективным, забавным, наконец. Сочтут, пока знакомятся с этим текстом. Когда выверт завершится, им станет не менее жутко, чем всем остальным. Но будет уже поздно.

А оно все ближе.

Год за годом зарождаются, расцветают и сами по себе затухают совершенно невероятные – в смысле «не хотим и не будем в это верить» – процессы. Некоторые из них подталкивают общество в ту или иную сторону, но до сегодняшнего дня маятник ни разу не сделал по-настоящему широкого взмаха. Вопрос: это нас трудно раскачать или просто мы удачливы? Возьмем простейший случай, касающийся всех и каждого, – что вы знаете о гомосексуальном лобби в «Останкино»? Задумывались вы когда-нибудь о том, какое серьезное влияние оно оказывает на вашу повседневную жизнь? Это вам не наркотраффик, не воровство с армейских складов, не пивной алкоголизм подростков, короче говоря, не то, что может убить, если вы ему неудачно подставитесь. Нет, это то, что медленно-медленно, незаметно-незаметно деформирует самую вашу суть.

Между прочим, вашему вниманию только что был предложен тест «поймай идиота». Вы сразу поняли, чего добиваются телевизионные геи? Поздравляем, идиота вы поймали… Ах, если бы они чего-то добивались! В историческом масштабе те, кто стремятся, не достигают ничего. Влияет лишь тот, кто просто хочет быть собой. Результат влияния может выскочить где угодно и как угодно. Его случайным побочным следствием может оказаться даже выбраковка группы влияния. И такое бывало.

А вот еще вопрос из той же области.

В прихожей надрывался звонок. Минуту-другую Лузгин пытался его игнорировать, но тут в голову принялись долбить с двух сторон – Вовка и Долинский. Оборотень сообщал, что за калиткой два опасных человека. А хозяин, которому снился увлекательный сон, очень просил их впустить, пока он там досмотрит, чем все кончится.

– Экстрасенсы хреновы… – пробормотал Лузгин, натягивая штаны.

Часы показывали девять, по здешним меркам вполне допустимое время для делового визита.

Утро выдалось пасмурным, но без дождя. Пригород безмолвствовал, город тоже не особо шумел, лишь в отдалении шуршала «московская трасса» да едва слышно бубнила громкая связь на железнодорожной станции.

– Кого еще принесла нелегкая…

Вовка нервничал, распластавшись под розовым кустом. А шагах в пяти от калитки застыл чучелом собаки Грэй и, опустив хвост, молча буравил глазами непрошеных гостей.

За калиткой стояла такая дурацкая машина и ожидали двое мужчин столь анекдотической внешности, что, случись это в Москве, Лузгин решил бы – хотят разыграть. Или ограбить.

Неопределенного цвета автомобиль, весь в крапинку от сквозной коррозии, был, похоже, когда-то «Волгой». Мужчины – один тощий и сутулый, другой грузный и плечистый – тоже знавали лучшие времена. Они рядились в одинаковые серые плащи, мятые и замызганные, причем здоровяк еще украсил себя бесформенной серой шляпой. Сейчас он сдвинул ее на затылок и лениво почесывал бровь стволом обреза. А тощий… Где-то Лузгин уже видел этого типа, смахивающего на птицу-падальщика.