Николай Басов - Магия Неведомого

Демоник снова поклонился, слегка растерянно, что не укрылось от впечатлительного шута, да и остальных тоже, вышел, осторожно прикрыв за собой двери. Тогда Джарсин потянулась в своем кресле, словно сытая кошка, и сказала голосом, который зазвучал, словно сильная труба, которым в прежние годы магических войн, случалось, она разрушала крепостные стены:

– А теперь, смертные, я скажу вам, что от вас требуется. И прошу понять, что малейшее невыполнение моего приказа или даже тень подозрения, что кто-либо из вас выполняет его ненадлежащим образом, тут же приведет к вашему устранению… Разумеется, в таком виде, чтобы провинившийся уже никогда не мог вызвать моего неудовольствия и чтобы он никому не сумел выдать то, что он здесь узнает.

Трое рыцарей поклонились, понимая, что другого пути, кроме подчинения ей, Джарсин Наблюдательнице, и исполнения того, что она задумала, у них уже нет.

Пока они втроем ехали по длиннющему мосту, который соединял замок Наблюдательницы и остальную землю, все помалкивали. Тем более что за ними следовала замковая стража на расстоянии шагов тридцати, но и через это расстоянии их можно было отлично услышать… Мост этот был их зоной ответственности, поэтому протестовать или даже удивляться было бы бессмысленно. Хотя Сухром и заворчал пару раз, оглядываясь. Но при этом ему приходилось немного разворачивать и своего коня, а это делало его маневры опасными, потому что мост не имел парапета, а так как ехали они в ряд, то других отжимало к пропасти. Наконец Оле-Лех не выдержал:

– Сухром, спокойнее, старина.

У него в задумчивости возникала вот такая неумеренная дружелюбность, но лишь внешне. Фран, да и сам Сухром, отлично знали вспыльчивый характер этого… гм… брата по Ордену, знали его манеру напуститься на любого чуть не с оружием, если ему что-то не нравилось. Поэтому Сухром отозвался:

– А чего они?..

– Оставь, все равно это на них впечатления не произведет, а нам… – Фран не договорил.

Он хотел добавить, что это может осложнить ситуацию, но понял, что зря, куда уж больше осложнять то положение, в котором они оказались после полученного приказа? Кажется, больше уж некуда… Или все же есть? Или еще будет?

– Не о том нужно думать, – все же досказал Оле-Лех.

Оба других рыцаря согласно промолчали. Они съехали с моста, копыта их коней перестали так невыносимо звонко греметь над тусклой, серой пропастью. Звуки на этом мосту вообще раздавались излишне резко и отчетливо, это была всем известная особенность, чтобы никто, даже самый тренированный смельчак, не мог, предположим, пробраться в замок по мосту по обратной, обращенной вниз стороне.

Стражники Наблюдательницы остались у каменной кромки, дальше рыцари поехали по дороге, впрочем тоже вымощенной плоскими булыжниками, в сторону Слободы. В ней обитало немало народу, разумеется, самого разного. Да настолько немало, что в любой другой стране это скопление домов и прочих строений считали бы городом, лишь тут, где все было неумеренным – либо чрезмерно большим, либо изрядно мелким, – городок этот назывался Слободой.

Орденцы, еще ранее высланные из замка, тут и собрались, в трактире, который встречал всех, кто съезжал с моста, на главной слободской улице, перед небольшой площадью с фонтаном. Их кони топтались у древней, изъеденной ветрами и дождями коновязи, над которой чуть покачивалась на ржавых кольцах дощатая вывеска, изображающая пару рыцарей в белых и черных старинных доспехах, скрестивших свои огромные мечи. Трактир называли по-разному, кто величал его «Два рыцаря», кто – «Бело-черным», кто – «Под крестиком», а кто и просто – «Два дурака», уж очень заметно случалось тут иным орденцам нагрузиться вином и бренди, коротая в общем-то немногие при их службе часы ничегонеделания. Перед трактиром стоял кто-то из рыцарских слуг или оруженосцев, он заметил подъезжающую троицу и тут же умчался внутрь, чтобы доложить своему господину.

– Вообще-то обдумать это дело нужно, – вздохнул Оле-Лех. – Между собой-то нам секретничать ни к чему, верно?

– Я остановился дальше по улице, – сказал Сухром. И добавил, чтобы другим тоже стала понятна его мысль: – Не в этом трактире.

В Нижнем мире когда-то он был сыном очень богатых родителей и здесь тоже проживал не только на деньги, которые выплачивались рыцарям за службу. Собственно, о его богатстве ходили байки не только среди солдат, но и среди рыцарей, которые тоже в часы безделья любили почесать языками. Рассказывали также и о его скуповатости, которая проявлялась самым неожиданным образом.