Елена Самойлова - Путешественница

– Ниита, – раздраженно прервала ее я, – вон рядом с Аннимо стоит Прекраса, а ведь между прочим у нее еще более оригинальная профессия, чем у меня. Она Смерть, поэтому ей лучше знать. Короче, опуская технические подробности, скажу вкратце: Валериана сперла душу Дана и запихнула ее, как носки в стиральную машину, в статую серебряного дракона. Дракон ожил, и теперь с ревом носится по нижним ярусам пещеры, злясь на себя, Валериану и всех вокруг, потому что я открыла ему правду.

– И он тебе поверил?

Я пожала плечами:

– А фиг его знает. По крайней мере, не съел меня, хотя и пытался. Более того – он пропустил меня к вам, так что есть надежда… – Поправив перевязь меча поверх джинсовки, я спросила: – Все могут идти быстро?

После минутного обдумывания на вопрос ответили утвердительно. Я глубоко вздохнула:

– Замечательно. Слушай мою команду: ноги в руки и чешите к выходу. Прекраса вас проводит.

– А ты? – Недоуменно спросил Элланон.

– Я остаюсь.

– Но…

– Никаких «но»! – жестко отрубила я. – У вас ни оружия, ни магии. Всех ваших сил вам хватит только на то, чтобы собрать манатки и свалить из этого весьма негостеприимного места. Поймите же наконец, что сейчас вы мне уже ничем не поможете.

Я подошла к слегка оторопевшим друзьями и взглянула каждому из них в глаза.

– Нельзя позволить, чтобы Валериана использовала вас в качестве щита. А такое непременно случится, если вы останетесь. Вы мне ничем не поможете, а вот сыграть на руку этой стерве – запросто. Пожалуйста, не обижайтесь на меня…

Я взглянула на насупившихся друзей, которые понимали правоту моих слов, но смириться с этим никак не могли, потом перевела взгляд на Прекрасу и увидела во взгляде Смерти искорку уважения. Она коротко кивнула мне, и я облегченно вздохнула. С Прекрасой мои друзья доберутся до безопасного места, в этом можно не сомневаться. Я подошла к Смерти и сжала ее ладонь.

– Я доверяю тебе самое дорогое, что у меня есть. Позаботься о них, ладно? И о Дане тоже…

– Что бы ни случилось с тобой, Ллина, они будут в безопасности. Все четверо. Обещаю тебе.

– Спасибо, Прекраса. Но я вернусь, чего бы мне это ни стоило, вернусь обязательно.

– Я буду ждать.

Мы улыбнулись друг другу – живое воплощение смерти и полуангел. Две живые души, которых связало нечто большее, чем дружба или любовь. Такую привязанность можно ощутить только тогда, когда вместе проходишь через Грань. Или возвращаешься от нее.

Как бы то ни было, но с Прекрасой мы еще встретимся. Как минимум, однажды…

– Удачи, – еще раз улыбнулась я.

Смерть кивнула и первой направилась к выходу из комнаты пыток. За ней неуверенно, постоянно оглядываясь, двинулись остальные. Я постаралась улыбнуться как можно беспечнее, но на глаза наворачивались слезы. В конце концов, я пришла за тем, чтобы спасти их. Но почему-то все равно тяжело было видеть, как они уходят…

Когда друзья скрылись за поворотом, я превратила майку и джинсовку в ярко-голубой топ с открытой спиной и со вздохом облегчения сбросила чары, маскировавшие крылья, которые развернулись с едва слышным шелестом. Мне оставалось подождать, пока Валериана соизволит вернуться проведать пленников. С этой мыслью я наколдовала себе удобное кресло напротив входа и вальяжно в нем развалилась…

Ждать, кстати, пришлось недолго – Хозяйка, злая и взвинченная до невозможности, алым смерчем ворвалась в комнату пыток. Не увидев пленников, зато узрев меня собственной персоной, Валериана на какое-то время потеряла дар речи. Она растерянно переводила взгляд с моих сапфировых крыльев на золотистый меч. Пауза все затягивалась, я же, с наслаждением наблюдая за произведенным эффектом, сожалела только об одном – что так и не научилась красиво курить. Сейчас как нельзя к месту было бы неторопливо раскурить тонкую дамскую сигарету в мундштуке и, лениво пуская дым в лицо ошалевшей от удивления соперницы, глубокомысленно молчать на все ее потуги выдать мало-мальски оскорбительную речь. Поэтому пришлось ограничиться небрежным взглядом и плавным покачиванием ноги, закинутой на подлокотник кресла. Валериана краснела и бледнела, но сказать хоть что-нибудь, кроме маловразумительного набора восклицаний, не могла.

Я пару раз даже намереваясь подсказать нужные слова, но постоянно себя одергивала – надо же Хозяйке сообразить что-нибудь свое. Наконец язык у Валерианы оттаял, и на мою несчастную голову посыпался семиэтажный мат, который я с удовольствием выслушала, запоминая особо эмоциональные обороты и кивая в наиболее удачных, на мой взгляд, местах. Постепенно сквозь поток ругательств стали пробиваться более-менее печатные слова, и вот тогда я приготовилась слушать более внимательно.