Дмитрий Емец - Лед и пламя Тартара

Пять минут спустя небольшая компания, состоявшая из Мефа, Даф, Чимоданова, Наты и Мошкина, двинулась по Большой Дмитровке в сторону от центра. Даф несла на плече Депресняка, а Чимоданов – Зудуку, на которого наложил морок невидимости, чтобы рукотворный монстр не смущал прохожих. Со своим красным чемоданом Петруччо тоже не пожелал расстаться. «Спорю, у него там взрывчатка. Чимоданов – это выросший Зудука», – подумал Меф.

Ната шла налегке, помахивая пустыми руками. Арей велел ей взять с собой хотя бы рапиру, однако Вихрова не любила обременять себя ничем лишним. Опять же, возникни необходимость, она прибегла бы к иному оружию. Вот и сейчас не прошли они и трехсот метров, а из окна второго этажа уже выпал мужик в деловом костюме. Тряся головой, он стоял на четвереньках на перекопанном газоне. Живой и невредимый, но крайне ошарашенный.

Мефодий и Дафна с подозрением уставились на Нату. Мгновение – и она уже святая невинность.

– Ну почему сразу я? Ну задумался дядя немного. Курил в окошке офиса, глазел на девочек и – хлоп! Переломов нет, зато впечатлений куча, – принялась оправдываться Вихрова.

– НАТА! – укоризненно сказала Даф.

Вихрова посмотрела на нее с насмешкой. Теперь, когда Даф утратила свой дар, Ната, сразу смекнувшая, что ей ничего не сделают, вела себя нагло.

– Натой пусть меня Меф называет. А для тебя, дорогуша, я Наталья. Три слога, второй ударный. Усекла?

Даф, замешкавшись, еще только собиралась ответить, а Ната уже смягчилась.

– Кстати, светлая, не хочу тебя радовать, но изначально ты понравилась этому мужику больше. Твои ножки он разглядывал весьма заинтересованно. Конечно, я потом перетянула одеяло на себя, ну да это уже чисто на технике, – сообщила Ната.

Этой кстати упомянутой деталью она обрела союзника в лице Мефа, которому сразу захотелось отрубить типу из офиса голову. Они свернули в Глинищевский переулок, перешли Тверскую и в разрыве между домами нырнули в Малый Гнездниковский. Особой цели в их движении пока не наблюдалось. Меф стремился замести следы и отделаться от комиссионеров. Интуиция подсказывала, что запас времени еще есть. Действовать надо уверенно, но без излишней паники.

После истории с сотрудником офиса Ната временно воздержалась от уличного охмурения. Чтобы вознаградить себя, она принялась доводить Мошкина.

– Ты Мошкин – социальный неадекват! Вот скажи, почему Меф мне нравится больше?

Мошкин молчал. На вопрос «почему»? он не отвечал. Этот вопрос был частью его личности. Он сам его задавал.

– Потому что мужчина должен быть чуть лучше обезьяны, – влез ушлый Чимоданов.

– А ты молчи, Чемодан, не вякай! Ты и есть та самая обезьяна, которой лучше любой мужчина! – парировала Ната.

Петруччо хихикнул. Он умел оценить, когда его красиво отшивали. Ната с вызовом покосилась на Даф и вновь принялась расхваливать Мефа. Тот слушал ее не без удовольствия, явно не агонизируя скромностью.

«Она хочет, чтобы я ревновала. Методы на уровне детского сада!» – подумала Дафна.

В Малом Гнездниковском молодая женщина с короткими волосами трясла белоголового мальчугана лет четырех. Белоголовый стоял с насупленным видом и смотрел на мать бунтующим взглядом.

– Ты что не видел, что я разговаривала с тетей? (Бац!) Чего ты лез? (Бац! Бац!) За руку дергал? Видишь: не с тобой разговаривают, стой и молчи! (Бац!) – кричала женщина, вместо знаков препинания расставляя затрещины.

Даф ненавидела, когда бьют детей. Зрелища омерзительнее для нее не существовало. Даже при том, что белоголовый явно не был ангелом. Машинально она схватилась за флейту, но тотчас вспомнила, как мало от нее толку. Меф спокойно удержал Даф за локоть и присел на корточки рядом с карапузом. Белоголовый с любопытством перевел на Буслаева взгляд и тотчас схлопотал еще одну затрещину за несанкционированное переключение внимания.

Меф зацокал языком.

– Не так, – сказал он.

– Что не так? – не поняла мать.

– Детей лучше всего бить с локтя или с ноги. Так они быстрее падают! – мрачно посоветовал Меф.

Он все же решил дать женщине шанс остановиться самой. Однако молодая мать окончательно взбесилась.

– Чего тебе надо? Без тебя разберусь! – закричала она на Мефа и принялась трясти свое чадо, как трясут яблоню. Чего она, интересно, ждала? Что с него посыплются плоды знаний и сыновней благодарности?

Хотя белоголовый крепился, не в первый раз, видно, ему вправляли мозги, было заметно, что он вот-вот разрыдается. На дне его больших глаз созревали слезы. Прежде, чем Меф успел вмешаться, Мошкин схватил его за рукав и потянул.