Дмитрий Емец - Третий всадник мрака

– Подчеркиваю: с моей мамой этот номер не пройдет. Она из этого… как его там… Слоновича душу вынет! – заявил Чимоданов.

Мечник мрака невесело усмехнулся, как если бы услышал уникальную глупость.

– К сожалению, вынуть из Глумовича душу невозможно по причине чисто технического характера… Улита, покажи новым ученикам их комнаты. Даф, на сегодня ты свободна! Отправляйся к Зозо… Мефодий, ты мне нужен! Останься!

Подождав, пока кабинет опустеет, Арей продолжал:

– Сегодня ночью я жду тебя в приемной. Точного времени не назначаю, но в два будет еще рано, а в три поздно. Приходи один… А пока я советовал бы тебе немного поспать.

– Зачем? – спросил Мефодий.

– Любопытство не порок. Любопытство – болезнь… Иди и ложись! Желаю тебе приятных сновидений, – сухо заметил Арей.

Отвернувшись, он материализовал клинок и стал править зазубрины. Последнее время он делал это чаще обычного. Это тревожило Мефодия, который знал, что мечник мрака ничего не делает просто так.

Буслаев кашлянул.

– Ну что еще? – пробурчал Арей, поворачиваясь к нему.

– Мне не на чем спать. Моя кровать… э-э… сломалась сразу в нескольких местах.

– Ах, какая непрочная пошла мебель!.. Разве твоя мамочка не говорила тебе, чтобы ты не баловался на ночь глядя с лобзиком? – удивился Арей.

– Это был не лобзик. Я разрубил кровать мечом, – сказал Мефодий.

– И это всё, что ты разрубил? Больше ты ни в чем не хочешь признаться? – спросил Арей.

В глазах его был холод. Похоже, он знал. Меф покачал головой.

– Что ж, о кровати позаботится Улита. В этом мире осталось немало кроватей с дурной репутацией. Именно в кроватях люди почему-то особенно охотно умирают или совершают мерзости… Ступай! – велел Арей после длительного молчания.

Поняв, что аудиенция окончена, Мефодий вышел из кабинета. На душе у него было минорно. Ему чудилось, что он вляпался во мрак, точно в туманное неизвестное в кустах у оживленной дороги.

В приемной было весело. За ту пару минут, что он отсутствовал, Ната и Чимоданов ухитрились открыть абстрактную дискуссию на тему, что лучше: лом или кирпич. Это была одна из распространенных дискуссий в духе: чей брат сильнее, чьи ноги красивее, какая машина круче и т.д., которые то и дело вспыхивают на пустом месте и ведутся до бесконечности.

– Кирпич! Он летит дальше, – утверждала Ната.

– Зато лом не требует перезарядки! – парировал Чимоданов.

Мошкин неловко зацепил стол Улиты и опрокинул чернильницу.

– Простите! – робко сказал Мошкин, испуганно глядя на красную лужу, которая в лучших традициях ужастика растеклась по столешнице.

Улита великодушно махнула рукой.

– Разве мы на «Вы»? «Выки» с большой буквы меня пугают. Может, сойдемся на «тыках»? – весело предложила ему ведьма.

Лицо Евгеши осветилось робкой улыбкой домашнего мальчика, которого привезли на киностудию пробоваться на роль круглого сироты.

– Меф! Напомни мне завтра, чтобы я заказала крови! Положительного резуса больше не надо. Он сразу выцветает. Переходим на отрицательный, – лукаво продолжала Улита.

Евгеша попятился. Ната и Чимоданов продолжали спорить, не отвлекаясь на мелочи. Они были почти одного роста. Приземистый, с всклокоченными волосами Чимоданов и хорошенькая лукавая Ната.

– Кажется, эта парочка здесь приживется! – шепнула Мефу Улита, кивая на Настю с Чимодановым. – А вот третий паренек уж больно робкий! Жаль только, маленький еще! А то я таких люблю! Застенчивые – они самые перспективные. В бойком-то нахале все на виду, глубины в нем, как в бачке унитаза, а в застенчивом покопаешься – ну прям загашник папы Карло. Недаром говорят: глуши водолазиков в тихом омуте! И вообще… динамит не продинамишь, такое мое мнение.

Когда около половины третьего Буслаев вновь оказался в приемной, он застал ее такой, какой она была прежде. Столы из ДСП, компьютеры и безделушки – все исчезло. Похоже, руну пятого измерения восстановили. Невыспавшаяся Улита, явившаяся прямо в ночной рубашке, с зеленоватой питательной маской на лице, то и дело зевала. Аида Плаховна комфортно расположилась в мягком кресле. На костлявых коленях ее стоял неизменный бомжеватого вида рюкзачок. Здесь же под ногами путался Тухломон.

Увидев Мефодия, комиссионер кинулся лобызать ему ноги, но по дороге передумал и ограничился тем, что смачно плюнул в кактус. Кактус немедленно завял. Плевок же отрикошетил от стены и расплющенной серебряной пулей упал у ног Мефодия.