Мapинa Cyржeвcкaя - Ветер Севера. Риверстейн

– А почему запретил? Удобно же, когда вода сама…

– Гад потому что! – непочтительно отозвался прислужник. – А вообще… Не поделили они чегось с главным магом, вот градоначальник наш и запретил магию вовсе… А мы мучаемся! Тьфу!

– Жаль, – огорчилась я, – хотелось бы посмотреть, как вода сама наливается. Скажите, а где у вас можно купить платье? Наши в дороге совсем износились.

Прислужник косо осмотрел Ксенин подол, свисающий бахромой. Хмыкнул.

– Так я вам супружницу свою пришлю, – обрадовал он, – у нее чегось подходящее и выберете! – И, выйдя за дверь, заорал на весь этаж: – Белава! Иди сюда! Путники обнову желают!

Не успели мы передохнуть, как в комнате появилась худая и вертлявая женщина с ворохом одежды. Я почти сразу выбрала закрытое темно-серое платье простого кроя с широким поясом, хоть Белава и цокала языком, предлагая мне что-нибудь поярче и подороже. Но я покачала головой, оставила монетку и ушла за занавесь, где уже исходила паром кадушка.

Теплая вода окутала меня блаженством, и я закрыла глаза. Как же хорошо! Но рассиживаться не стала, понимая, что и Ксеня хочет помыться, пока вода не остыла. Хотя подруга меня не торопила. Я слышала, как ушла Белава, бормоча благодарности, а потом стало тихо, лишь изредка доносились шаги и непонятный шорох. С легким сожалением я вылезла из кадушки и обтерлась холстиной. Накинула чистую рубашку и, выйдя в комнатку, замерла.

Ксеня стояла у стола и безразлично отрезала аканаром свои кудри. Вжик – и каштаново-рыжая прядь с тихим шорохом легла на пол, вжик – и еще одна…

– Ксеня! Зачем?! – чуть не плача, выкрикнула я.

– Надоели. Мешают.

– Ксенечка… Но как же… Твои волосы… Они ведь такие красивые!

Горькое сожаление сдавливало мне грудь, так что я не могла дышать. Прекрасные кудри, которыми так гордилась моя подруга, мертвыми прядями падали на пол.

– А какая разница, красивые или нет? – со злостью спросила девушка. – Скажи, Ветряна, есть ли вообще разница, как я выгляжу? Если меня все равно… не замечают?

Ее глаза сузились, рассматривая меня с такой лютой ненавистью, что захотелось отвернуться, спрятаться.

– Ксеня, пожалуйста, – тихо сказала я, – это не ты…

Она гибко, почти пританцовывая, подошла ко мне. Такая незнакомая… с короткими, неровно обрезанными волосами. Улыбнулась, заглядывая мне в глаза.

– А может, я? С чего ты взяла, что дело во… Тьме? Глупая, добрая Ветряна! Может, я всегда была такой? И сейчас просто перестала сдерживаться? Это ты упорно хочешь видеть меня другой. Но с чего ты взяла, что это нужно мне? Это – я.

Я покачала головой, не отводя взгляд.

– Нет, Ксеня. Ты была смелой, но не жестокой, решительной, но не злой… справедливой, но не безжалостной! А еще в тебе были смех и радость… А сейчас только темная злоба. Порой ты пугаешь меня. Но мы всё исправим, поверь! – Я схватила ее за руки, сжала холодные ладони. – Исправим, найдем выход! Слышишь?

Она вырвалась. Отвернулась.

– Я уже не уверена, что мне это нужно, – глухо проговорила она, – так легче. И я – такая. Чем скорее ты это поймешь и оставишь меня в покое, тем лучше.

– Я никогда этого не сделаю, – глядя на ее спину, сказала я, – потому что верю в тебя. Даже если ты сама уже не веришь.

Не глядя на меня и не отвечая, Ксеня вышла за дверь и ушла как была – в мокром платье. Я прижала ладони к лицу, стараясь сдержать слезы.

Каштановые прядки мягко переливались рыжими всполохами в неровном свете масляной лампы.

* * *

Через полчаса Ксеня вернулась. Не одна, с прислужником, который тащил ведро горячей воды взамен той, что остыла в кадушке. Весело болтала с мужчиной, а когда он ушел, напевая пошла за занавесь и там долго плескалась и фыркала.

Я потихоньку собрала с пола ее волосы, завернула в холстину. Надо будет сжечь. Помывшись, Ксеня вышла и как ни в чем не бывало надела принесенные с собой мужские штаны, рубаху, натянула сапоги и безрукавку. Повесила на пояс ножны с аканаром. Сейчас ее легко можно было принять за вихрастого паренька.

Но я промолчала. Только спросила, готова ли она спускаться на ужин.

Еще больше меня, увидав Ксеню, расстроился Данила. Так и застыл с открытым ртом, глядя на нас.

– Чего таращишься, дурень? Глаза вывалятся, – «ласково» сказала девушка и спокойно уселась на лавку.

Данила по своему обыкновению залился румянцем и отвернулся. Лорд Даррелл посмотрел недоуменно, Ксеня с вызовом вскинула голову. Шайдер промолчал. Арххаррион пил вино из большой кружки и вообще на наше появление не отреагировал.