Александр Зорич - Ничего святого

В знакомой гостиной, где прибавилось мебели и основательных роскошеств вроде бронзовых голых женщин, сидели деловитая Зара, раздобревшая Велелена и смертно постаревший папаша Видиг.

Зара жарко жестикулировала – видать, объясняла папаше Видигу нечто злободневное.

Покусывая губу, Велелена штопала кружевное покрывало из Ливиной спальни и время от времени Заре поддакивала.

Слов я не разобрал – весна запаздывала и окна все еще оставались наглухо законопаченными. Впрочем, готов биться об заклад, что говорили они о скором замужестве Велелены.

На хорошо знакомом мне столике стояли хорошо знакомые пиалки.

В углу дичились сложенные поленницей свитки остроумца Дидо, никому в Сиагри-Нир-Феар после Ливы ненужные. Впрочем, ведь это Гнездо Бесстрашных, а не Гнездо Начитанных…

Обнаружилось в интерьере и кое-что новенькое: в кадке, расписанной каллиграфом Лои, буйно цвело лимонное дерево по имени Глядика.

Цветы его были белы, как кожа Сьёра, а их душный аромат просачивался даже на улицу. Видимо, способность проникать Глядика тоже переняла у него, у Сьёра.

Глядика смотрелось нарядно и молодо, даром что скоро разменяет четвертую сотню лет. Что ж, мое удобрение пошло дереву на пользу!

А может, вдруг подумал я, кое-что святое в Сьёре все же было. Может, перед тем, как испустить дух, он все же вспоминал Ливины ни-на-кого-так-еще-не-смотревшие глаза с белесоватыми ресницами, ее заголенные плечи и раскаивался не для виду, раз такие цветы вызвал к жизни его прах…

Окончить свою мысль я не успел. Рядом грохнула железная ставня – ее сорвал со стального крюка входящий в силу ветер.

Зара и Велелена тревожно обернулись на звук.

Папаша Видиг прокряхтел свою «старостьнерадость» и поплелся выяснять, что это там грюкает…

Я глянул вниз – волны все наглее облизывали пляж, где я оставил мою Ливу. Скоро будет шторм. А это значит, нам пора в открытое море.

А вот когда, следуя холмистой лунной дорожкой, мы отойдем от берега, я попробую объяснить Ливе, что такое лимонное дерево.