Елена Хаецкая: Варшава и женщина

Был в Пуату преславный граф.
Высокий рост, любезный нрав,
Отважен, набожен, пригож –
Ну словом, всем он был хорош!
Душою щедрый, граф Эймер
Вассалам подавал пример
В своей сверкающей броне
В турнире или на войне –
Везде владыка Пуату
На самом лучшем был счету.
Прекрасней рыцаря не знали!
Дни проводил он без печали
Среди охотничьих затей.
Но не дал Бог ему детей.
Однако ж граф живет не тужит,
Ему племянник верно служит,
Сын разлюбезнейшей сестры –
Той, что скончалась до поры.
Племянник уродился в дядю –
Заметит это всякий, глядя,
Как, дружные между собой,
Бок о бок мчат они на бой.
Вассала нет у графа лучше,
Они повсюду неразлучны.
Короче молвить: Раймондин
Был графу Пуату как сын.
Вот как-то раз они в субботу
Отправились со свитой на охоту.
Трубят рога, несутся кони
Через поля, по горным склонам
В густой непроходимый лес –
Туда, где только что исчез
Олень-красавец с белой шерстью.
Догнать его – вот дело чести!
Эймер собаку взял в седло,
Пес рвется в дело, лает зло…
Вот средь кустов метнулась тень –
Бежит, спасается олень!
Все гуще лес, все глубже мгла…
Собаку граф спустил с седла,
Сам спешился, взялся за нож…
Недаром на него похож
Его племянник, Раймондин.
Он, свиту обогнав, один
В лесную чащу углубился
И в полумраке затаился.
Уж наготове крепкий лук…
Зверь не уйдет из этих рук!
Вот впереди он видит шевеленье,
И в то же самое мгновенье
Слетает с тетивы стрела.
Но что за жертву обрела
Пчела с каленым этим жалом,
Что смерть несет верней кинжала?
О нет, не дикий зверь лесной
Пал под зеленою листвой!
Смертельно ранен граф Эймер!
Уж свет в глазах его померк,
Уже над ним склонилась смерть…
Спеша добычей овладеть,
Из чащи вышел Раймондин.
Убитый граф лежит пред ним!
От ужаса, от состраданья
У Раймондина пресеклось дыханье.
Тот, кто на свете всех дороже
Был юноше, – убит… О Боже!
Как это вышло? Вот беда!
Бывало ль горше? Никогда!
Кровь, смерть! Ужасная картина!
Тут страх окутал Раймондина:
А что как скажут, будто дядю
Он застрелил наследства ради?
Не рассудив, оружье вынут
И жизнь любезную отнимут?
В каком-то диком исступленье
Он принял быстрое решенье:
Бежать, бежать скорей отсюда,
Подальше от беды, покуда
Его здесь не застала свита.
Простился с дядею убитым
Наш Раймондин – и в путь-дорогу,
Себя препоручивши Богу.
Вот ночь сгущается над лесом.
Нет больше сил… Он под навесом
Еловых веток прикорнул
И тотчас замертво уснул.