Елена Хаецкая - За Синей рекой

Она остановилась, перевела дыхание и обратилась к Зимородку со следующей речью:

– Добрый вечер, любезный… уф! Любезный хозяин. Что-то нынче погодка нас не балует. Иду, вот видите, издалека, по очень важному делу, кстати. Кабы не дело, то и носа из дома бы не показала. Не позволите ли передохнуть под вашим навесом?

Зимородок молча посторонился.

– Ох, спасибо!

Занятная девица проворно расстегнула плащ, скинула с себя торбу, дорожный мешок, два больших кошеля, набитых чем угодно, только не деньгами, узелок с чем-то мягким и непромокаемую кожаную суму. После чего плюхнулась рядом с Зимородком и сбросила башмаки.

Зимородок продолжал молчать, краем глаза поглядывая на соседку. Она сладко потянулась, взяла из груды яблоко и сочно захрустела.

– Урожайный нынче год, – заметила она, глядя в пространство.

«Интересно, сколько ей лет? – размышлял Зимородок. – Наверняка не больше шестнадцати, а идет издалека…»

Съев яблоко целиком, девица решила возобновить беседу. Неспешным взором обведя навес, яблоки, корзины, она молвила степенно:

– По всему видать, хозяин вы рачительный.

Зимородок промычал в ответ что-то невнятное. Впрочем, девицу это ничуть не смутило.

– Да и вообще, народ здесь зажиточный, – продолжала она. – Просто глаз, знаете ли, радуется. Я вот пятый день иду, от самого Кухенграбена, и многое, доложу я вам, повидала. Вот вы тут на одном месте сидите и ведать не ведаете, как другие люди живут. Оттого зачастую и не цените своего благополучия. А вот походили бы по свету да поглядели… – Она пошевелила пальцами ног, потрогала свои полосатые чулки и вздохнула: – Промокли насквозь. Обсушиться бы… Не подскажете, есть ли здесь постоялый двор?

Зимородок выпустил колечко дыма, особо замысловатое, проследил за его полетом в бесконечность и наконец уронил:

– Есть.

Девица заметно оживилась.

– Вот повезло, так повезло. Поверите ли, пятый день иду, от самого Кухенграбена, может, слыхали? Это где пирожковые копи.

– М-м… – отозвался Зимородок, не выпуская трубки изо рта.

– Знаете, когда там открыли жилу, никто не поверил. Думали, железо или еще что. А оказалось – пирожки. Только откалывай да разогревай в печи, они на поверхности холодные. Старатели, понятное дело, набежали, браконьеры всякие… Отцы-основатели города боялись, что жила иссякнет. Выбрать пирожковую жилу – дело, простите, плевое.

– И что, иссякла? – спросил Зимородок, но без особого интереса.

– А, так вы ничего не слыхали? – обрадовалась девица. – Если бы жила иссякла, то как бы мы, по-вашему, процветали?

– Как? – спросил Зимородок.

– Очень просто. Они пробурили скважину и засыпают в нее муку, яйца, капусту, масло, сметану – понимаете? Остается только спускаться в карьер и вывозить оттуда пирожки. Я бы сейчас съела пирожок…

– Что же вы оставили такую-то благодать?

Девица сразу погрустнела и посерьезнела.

– Дела, – уронила она многозначительно.

– Родители-то знают? – неожиданно спросил Зимородок.

Девица оскорбилась:

– О чем это они должны знать?

– О том, что ты одна ушла из дому.

– Я же сказала: я по делам!

– Вот что, – заговорил Зимородок, – мне уже не раз приходилось разыскивать пропавших детей, и похищенных, и просто глупых.

Девица фыркнула:

– И много ли платят за голову?

– Когда как.

– Меня никто не разыскивает, кстати. Я сама по себе. В конце концов, у них есть Лотта.

– Лотта, стало быть, младшенькая, – проницательно заметил Зимородок.

Девица выпятила нижнюю губу, отвернулась и взяла еще одно яблоко. Захрустела им в полном молчании.

– За женихом, что ли, сбежала?

Девушка залилась густой краской.

– А хотя бы и так! – с вызовом ответила она.

– А в узелках, значит, приданое…

Она резко повернулась и ответила:

– Нет, зачем ему мое приданое, когда у него и так всего навалом. И сундуки, и всякие светильники, и посуда, и вообще все, и даже через край. Я взяла только самое необходимое, без чего в дороге никак. Я ведь не маленькая, кстати, соображаю, что к чему. Может, вы тут и привыкли сиднем сидеть, а мы в Кухенграбене все опытные путешественники. У нас как принято? Когда снег сходит и жила открывается, все едут на карьер, каждый со своим ножом, и добывают первые пирожки. Они после зимы ужас какие черствые.

– А потом? – спросил Зимородок.

– Что потом? – не поняла девица.

– Остаток весны у цирюльника зубы лечите?

– Вы, не в обиду вам будь сказано, и впрямь ничего не смыслите. Первые пирожки, сухую корку, кидают в воздух, чтобы птицы прилетали.